«Не реанимировать?»

«Да.»

«Мне показалось, ты сказал, что он не знал, кто ты такой, когда ты к нему пришел.»

Его брови нахмурились.

«Вообще-то он оставил мне голосовое сообщение около месяца назад.»

Ксандер сел прямо, бросив еду.

«Он оставил тебе голосовое сообщение.»

«Оставил. Честно говоря, это то, что привело меня сюда. Не то чтобы мне уже давно не пора было вернуться домой и помочь тебе, но это был первый раз, когда он позвонил за шесть лет.»

Выражение его лица не изменилось. Ни один мускул не дрогнул.

«И он спросил тебя об отказе. В голосовом сообщении.»

Я достал мобильный телефон из заднего кармана джинсов и прокрутил список голосовой почты. Затем я нажал на сохраненное сообщение и включил громкую связь, положив телефон между нами, пока он говорил.

«Кэмден. Это твой отец. Я даже не знаю, где ты сейчас. Мне нелегко это говорить, но ты должен вернуться. Александр слишком загружен. Он так много берет на себя ради меня, ради города... Ты его знаешь. С каждым днем я все больше теряю себя, и это тянет его вниз. Ты нужен своему брату. Он такой хороший, но такой упрямый. Он видит мир черно-белым, без оттенков. Не так, как ты. Мне нужен отказ, Кэмден. Александр думает, что это значит, что я готов умереть, а дело не в этом. Я буду жить столько, сколько захочет Бог, но если он позовет меня домой, к твоей матери, к Салливану, то я не хочу, чтобы меня удерживали здесь с помощью чрезвычайных мер. Я заслуживаю того, чтобы сделать этот выбор. Ты единственный, кого Александр выслушает и...»

Голосовая почта закончилась.

Ксандер моргнул и взял телефон, несомненно, в поисках второй части сообщения.

«Это все, что есть», - сказал я ему, когда он вернул мне телефон.

«Он не может...»

Ксандер заколебался и покачал головой.

«Он понятия не имеет, о чем просит. Возможно, он даже не в состоянии понять, о чем идет речь.»

Он снова покопался в своей яичнице.

«Он просит об отказе. У него он есть?», - спросил я, наклонившись вперед.

«Нет, черт возьми, нет», - огрызнулся Ксандер.

«Думаешь, я хочу похоронить нашего отца? Ему пятьдесят восемь лет.»

Черт. Это будет намного сложнее, чем я предполагал.

«Он говорил тебе об этом?»

«Конечно.»

Он помахал вилкой.

«Несколько раз мимоходом, но это всегда было во время депрессии, а я не собираюсь помогать нашему отцу покончить с собой.»

Он ткнул вилкой в мою сторону.

«Это не то, о чем он просит.»

Я постарался, чтобы мой голос звучал как можно ровнее, наблюдая за тем, как краснеют его щеки.

«Это достаточно близко.»

«Даже если бы это было так, он единственный, кто может просить об этом. Это его жизнь. Его тело. Его решение. Тот факт, что у тебя есть его медицинская доверенность, означает, что ты единственный, кто может законно сделать это за него.»

Как Ксандер мог пойти против того, чего явно хотел отец?

«Точно. Я хочу. И я говорю «нет», Кэмден. Он не получит разрешение на отказ реанимации.»

«Как это ты можешь решать?»

В моем тоне промелькнуло раздражение.

«Потому что отец сделал этот выбор за меня, как только подписал эту чертову доверенность.»

Вилка ударилась о его тарелку.

«Слушай, я искренне рад, что ты дома. Я скучал по тебе, и ты нам нужен. Но будь я проклят, если ты скажешь мне убить нашего отца через неделю после того, как приедешь в город, потому что у тебя есть голосовая почта. Ты даже не знаешь, был ли он в сознании, когда оставил его.»

«Я не это сказал.»

Черное и белое, линии были проведены, как и отметил отец.

«Похоже на то.»

Его челюсть напряглась.

Десятилетие службы в армии научило меня отступать и перестраиваться. Сейчас определенно был такой момент.

«Я просто хочу выполнить пожелание отца», - мягко сказал я. «Давай оставим это.»

«А я просто пытаюсь показать ему, что его хорошие дни стоят того, чтобы жить. Ему поставили диагноз всего два года назад, и те дни, когда он достаточно вменяем, чтобы понимать, что происходит, разрушительны для него. Он все еще справляется. Мы оба справляемся.»

А я не считаюсь? Может, я потерял это право, когда привез нашего младшего брата домой в гробу?

Я начал есть, чтобы занять свой рот, и Ксандер последовал моему примеру.

Через несколько минут вошла Уиллоу. Она скинула пальто, бросив его сестре за стойкой, и я перестал жевать. Перестал дышать. Перестал думать.

Розовая рубашка с длинными рукавами обнимала каждый изгиб ее верхней части, в то время как джинсы слишком хорошо обтягивали ее нижнюю часть. Волосы спадали по спине мягкими волнами, переливаясь на свету всеми цветами от красного дерева до янтаря.

Возможно, я сходил с ума, замечая ее проклятые волосы. Но у меня руки чесались зарыться в них, обхватить ладонями и притянуть ее ближе.

А эта улыбка...

Я перевел взгляд обратно на свою тарелку.

Не думай о ней так.

Если бы я мог подставить себе подножку, я бы так и сделал. Заставить себя не представлять ее под собой это одно, а заставить свой разум сотрудничать - совсем другое.

Это была Уиллоу, ради всего святого. Та самая Уиллоу, которая выросла буквально у меня на глазах. Та, что проводила лето, купаясь в горячих источниках между нашими домами. Та, что прижимала лед к моему избитому двенадцатилетнему лицу после того, как я выиграл первую в своей жизни драку. Драку, которую она пыталась остановить, встав между мной и Скоттом Мэлоуном, который издевался над ней, как избалованный засранец. Та самая Уиллоу, которая позволила мне спать