Он оборачивается, пропускает в аудиторию двух студентов. Я же, посмотрев направо и налево, говорю:

– Я должна тебе кое-что рассказать.

Остатки гнева на лице Картера сменяются озабоченностью. Он кивает и отводит меня в сторонку, туда, где нас не увидят и не услышат. У очередной двери останавливается и заглядывает в окошко, потом дергает за ручку. Открыто. Он заводит меня внутрь.

В аудитории пусто. Это класс для занятий музыкой: вдоль стен стоят инструменты, а в середине по кругу выстроились парты. Картер прикрывает дверь, и, когда мы наконец остаемся наедине, я жду, что он спросит, в чем дело. Вместо этого он порывисто, крепко меня обнимает.

И все. Картер не произносит ни слова, и так ясно, что он этим хочет сказать. С прошлой ночи после разборок с Джоном он, наверное, места себе не находил, беспокоился за меня. Хотел обнять и утешить еще вчера ночью и утром, сразу как встретил. Но для меня и простые объятия уже много значат.

Я сама обнимаю его, зарываюсь лицом в футболку, вдыхаю легкий аромат его парфюма. От Картера пахнет пляжем. Закрываю глаза и думаю: вот бы сейчас перенестись туда, к морю. Подальше от всей этой мерзости.

Несколько минут стоим молча, совершенно неподвижно, и вскоре уже становится непонятно, кто кого обнимает, кто кого держит. Чувство, что оба мы висим на волоске и если один отпустит другого, то мы упадем.

– Я назвала во сне твое имя, – шепчу я, вспарывая тишину.

Картер тут же отстраняется и смотрит на меня.

– Эйса слышал?

Киваю.

– Я отмазалась, типа он не так меня понял. Он реально разозлился, Картер. Таким злым я Эйсу еще никогда не видела. Вот и подумала… тебе следует знать. Нам надо быть осторожнее. В смысле, между нами и так ничего нет, просто…

Картер перебивает:

– Если Эйса узнает, что мы вместе ходим на пары…

– Вот именно.

Картер кивает. В доме ему со мной говорить нельзя. Черт, ему и смотреть на меня не стоит. После того что было этим утром, Эйса станет подозрителен. Мне меньше всего хочется, чтобы у Картера из-за меня были неприятности.

– Прости, – говорю я.

– За что? За то, что тебе сон про меня приснился?

Я киваю.

Картер гладит меня по щеке и улыбается краешком рта.

– Если на то пошло, то я перед тобой должен с дюжину раз извиниться.

Я прикусываю щеку изнутри, чтобы сдержать улыбку, а он кладет руку мне на талию.

– Если не поторопимся, опоздаем.

Я коротко смеюсь: тут такое творится, а он – на занятия опоздаем… Впрочем, Картер прав.

Следом за ним я выхожу в коридор и возвращаюсь к аудитории. У самой двери он останавливается и шепчет мне на ухо:

– Думай что хочешь, но выглядишь ты сегодня прекрасно. У меня аж дух захватывает.

Он идет дальше, а я не могу сдвинуться с места, будто приросла к полу.

Казалось бы, просто слова. Цепочка слов, связанных в предложение, но какая в них сила!

Я неслышно ахаю, прикрыв рот ладонью. Подавив улыбку, которая того и гляди расползется по губам, кое-как нахожу в себе силы войти в аудиторию. Картер тем временем выдвигает два стула за партой на заднем ряду.

У меня подгибаются коленки. Вот как должно быть, вот как должна себя чувствовать девушка с парнем!

Какого черта я вообще трачу время на Эйсу?

Картер стоит, предлагая сесть первой. Я подхожу, бегло улыбаюсь в знак благодарности и присаживаюсь. Достаю из рюкзака книги. В это же время в аудиторию входит препод и сразу пишет на доске:

Вчера ходил на футбол и болел слишком горячо. Сорвал голос. Прочитайте главы 8–10, а на лекции через неделю наверстаем упущенное.

Половина аудитории смеется, другая стонет. Картер открывает учебник на указанной странице, я тоже и начинаю читать. Вскоре Картер берет ручку и что-то пишет. У меня голова кругом от мысли, что это для меня, а не заметки по учебе.

Не чувствую ни малейших угрызений совести, хотя должна бы. Особенно после того, как Эйса, на свой извращенный манер, сделал мне предложение, а я из страха за собственную жизнь ответила согласием.

Казалось бы, предложение руки и сердца – праздник для девушки, но, сделанное Эйсой, оно похоже на кару за некое ужасное злодеяние, совершенное в прошлой жизни. Я почти все время как в аду. Зато теперь у меня есть Картер. С ним хорошо.

Картер передает мне листок, сложенный вдвое. Я открываю его, думаю, что это очередная белиберда, часть игры, но там простая просьба:

Опусти руку под парту.

Я дважды перечитываю записку, потом смотрю себе на руки. Таких посланий мы раньше друг другу не писали. Бессмысленное оно только потому, что сбило меня с толку. Сунув записку под книжку, я опускаю руку под парту и жду, что же мне такого передаст Картер.

К моему удивлению, он просто переплетает свои пальцы с моими и кладет руку мне на бедро.

Возвращается к чтению с невинным видом, будто не знал, что распалит во мне пламя.

А ведь я вся горю, хотя Картер лишь держит меня за руку, касается моего бедра. Вот бы кто меня водой окатил… Сердце начинает бешено колотиться, все тело покалывает.

Он держит меня за руку.

Я и не знала, что это может быть приятнее поцелуя. Лучше секса. Лучше секса с Эйсой – так точно.

Я закрываю глаза, хочу прочувствовать все: вес руки Картера и как он своим большим пальцем гладит мой.

Минут пятнадцать я делаю вид, будто читаю учебник, а потом Картер начинает пальцем выводить завитки у меня на ладони. В голову уже лезут образы, как его пальцы ласкают мне бедра, шею, живот…

Я начинаю задыхаться. С каждой минутой, что длится занятие, мое дыхание становится быстрее и мельче.

Не хочу, чтобы пара кончалась. Хоть бы она длилась вечно.

Тем временем пальцы Картера дважды исследовали мою ладошку вдоль и поперек и переключаются на ногу. Картер гладит мне бедро изнутри, двигаясь вверх от коленки дюйма на три и вниз. Я закрываю глаза, обеими руками вцепившись в учебник. Картер продолжает так еще несколько минут, а я уже готова сорваться и бежать в уборную, чтобы там умыться холодной водой.

Но я никуда не бегу, потому что пара вдруг завершается и все расходятся.

Я насилу открываю глаза и смотрю на Картера, а он томно и с огоньком глядит на меня. Его губы влажно блестят… Не оторваться.