Шрифт:
Закладка:
От маминых обидных слов у меня даже уши вспыхивают. Не нахожусь с ответом. Просто долго сверлю злым взглядом снова закрывшуюся дверь. Жду, когда отпустит, но на сей раз – нет. Только сильнее клокочет.
Дерганым движением хватаю телефон, разблокирую и проверяю переписку с Митей. Он так и не прочитал. Если бы я была термометром и измеряла собственный гнев – сейчас поплавок полз бы к закипанию.
Печатаю длинную тираду, в которой слова о том, что если он не уверен и не способен, я…
В какой-то момент зависаю и перестаю строчить. А что я? Сама хотя бы на что-то способна? Боюсь ответить на вопрос честно.
Удаляю голые эмоции, закусываю губу, чтобы не расплакаться. Смотрю в окно.
Вспоминаю тот вечер.
Я не хочу снова его видеть. Не хочу и не стану.
Соберу рюкзак сегодня. Уйду ночью до того, как папа с Бекиром встанут на намаз.
***
Мне на каждом шагу хочется себя ущипнуть. Не верится, что я это сделала.
Пылающее лицо обдувает прохладный ночной ветер. Плечи давит к асфальту тяжелый рюкзак, в который не влезла половина из запланированного, но браслет Салманова я прихватила.
Подарок Мити при этом дразнит запястье. Это символ моего сопротивления.
Я дождалась, когда дом заснет. Действовала аккуратно, не давая себе права на ошибку. Убежала через окно. Перепрыгнула забор. Прошла три квартала пешком и уже оттуда заказала такси до квартиры Мити.
Я была здесь всего раз, а уточнять у него адрес было бы глупо, поэтому немного промахнулась – водитель высадил меня у похожего, но не того дома.
Дальше искала сама. Когда увидела нужный мне подъезд с замысловато оформленной клумбой, обрадовалась.
Митя снимает квартиру с товарищем. Сам он из другого города, не очень богатой неполной семьи. Он живет очень скромно. Я помню, что попав в гости, почувствовала сильнейший импульс его пожалеть, заласкать, сделать жизнь более уютной. Может быть я даже свою жалость назвала влюбленностью, но это уже неважно. Любить его или жалеть – это мой выбор. Лишь бы не смиряться с навязанным другими долгом жить с нелюбимым, зато сыто и «в уважении». Так я себя уважать не буду. Это страшнее.
Подхожу к подъезду, не чувствую холода из-за высокой концентрации адреналина в крови. Если честно, я на грани истерики. Меня очень сильно расшатывает понимание, что есть несколько часов, чтобы незаметно вернуться. Дальше – всё. Родители проснутся, а нас с Митей здесь уже не будет.
Страшно…
Тянусь пальцами к набору кнопок старого домофона и замираю.
– Шайтан… – Шепчу очередное ругательство. Я не помню код. Меня Митя провожал. Открывал дверь, вызывал лифт.
И даже номер квартиры я не запомнила. Тогда мне казалось, что незачем (сама же я в нее не попаду), а теперь пришлось.
Совершаю несколько попыток угадать код наобум. Конечно же, не с моей удачей.
Отступаю с крыльца и смотрю вверх на подъезд.
Он живет на восьмом этаже убитой девятиэтажки. Я вижу его балком – он не застеклен. Владелец квартиры не слишком заботится о комфорте съёмщиков. С другой стороны, наверное, благодаря своей неухоженности квартира стоит меньше.
Я не хотела бы жить в такой, но убеждаю себя, что во мне хватит усердия и вкуса, чтобы создать уют в любом, пусть не роскошном, но доступном нам месте.
По изначальному плану я собиралась подняться на этаж, позвонить в дверь и уже на пороге признаться Мите, что не дотерпела. Казалось, так он будет меньше злиться. Но, видимо, не судьба.
Только и звонить ему мне не очень хочется. Будет психовать, мне придется оправдываться. Поэтому медлю. Кручу телефон в руках и надеюсь на чудо.
Оно, как ни странно, случается. К подъезду медленно за руку идет парочка. Парень смотрит на меня пристально и немного даже пугает, если бы он был один – я скорее в клумбу залезла бы, чем подошла, но смешливая девочка вызывает куда больше доверия.
– А вы куда, девушка? – Она спрашивает, скользя по мне взглядом. Я отвечаю нахмуренному парню.
– На восьмой. Дмитрий Мальцев там живет…
Он хмурится сильнее. Наверное, это лишняя информация. Митя же просто арендует…
Парень крутит в руках ключ, девочка смеется.
– Это к тем, которые новых водят постоянно…
Она смотрит уже не на меня, а на своего молодого человека. Получает от него:
– Шиш, дуреха. Нас спрашивали?
Я хмурюсь, горло пересыхает. Молчу, когда девушка возвращается взглядом ко мне. Снова проходится по фигуре, но теперь уже не с собой сравнивает, как делают все. Ей просто интересно…
– Ты красивая… Зачем с таким гондоном дело иметь?
– Маринка, язык. – Парень ее осекает. Прикладывает к домофону магнитный ключ.
– Можно я…? – На душе странное чувство. Плохо. Но на автомате спрашиваю, хмурый парень кивает и даже дверь открывает. Я ныряю в подъезд первой. Здесь пахнет сыростью. Сердце колотится. В спину летит:
– Если что – на седьмой спускайся. Квартира сто пятнадцать, я тебе налью успокоительного…
– Маринка, блять…
По позвоночнику прокатывается волна жара. Убегаю от женского смеха и мужского хмурого молчания. Не пользуюсь лифтом, поднимаюсь по ступенькам.
Вроде бы хочу поскорее позвонить в дверь, чтобы Митя открыл, а мне полегчало, но перед той самой квартирой тоже торможу. Затихаю. Стараюсь выровнять дыхание. Прислушиваюсь к громким звукам движения старого лифта. К воркованию на седьмом, щелчкам замка и хлопку двери.
Пальцы почему-то немеют. Я несколько раз сжимаю и разжимаю их, а к звонку поднимаю, затаив дыхание.
Нажимаю и держу, зажмурившись. Отпустив на пару секунд, снова надавливаю. Митя, наверное, спит. И товарищ тоже. Разбудить их – это неприятно, конечно, но парень меня простит. Откладывать некуда. У меня достаточно денег на первое время для двоих.
После второго звонка я слышу, что внутри кто-то есть. Движение. Голос. Мужской. Непроизвольно выдыхаю, хотя сердце и продолжает болезненно биться.
Замки щелкают, мне становится всё легче и легче.
Когда вижу Митю – даже улыбаюсь. Он без футболки, но я стараюсь смотреть в глаза. Вижу, что удивлен. Это вроде бы нормальная реакция, но мне почему-то больно.
– Аль, ты что творишь? – злится. Тоже логично. Сейчас должен простить.
Я ступаю ближе. Хочу потянуться к губам. Он не привык к тому, что могу проявлять инициативу, будет рад. Только мужского рта я коснуться не успеваю, в мою
