Она плавно двигалась в такт легкой убаюкивающей музыки. И танец ее завораживал изяществом, неповторимой грацией и удивительными движениями, воплотившими в себе нечто среднее между стриптизом и танцем живота. Он будил во мне сладострастное желание. Но почему-то естественное физическое возбуждение вскоре уступило место непреодолимому желанию рассмотреть лицо восхитительной нимфы.

Однако струящиеся по плечам волны волос ниспадали и на ее лицо. Постепенно это стало меня раздражать. Я решительно поднялся с кресла и направился к ней, движимый одним желанием — откинуть локоны и рассмотреть, кто эта соблазнительная прелестница.

Но стоило приблизиться к ней, как ее плавный завораживающий танец превратился в стремительное кружение вокруг меня. Дурманящий аромат, исходящий от нее, по-прежнему кружил голову. Только дышать становилось все труднее.

По мере того, как она, подобно вихрю, продолжала кружить вокруг меня, я стал ощущать на себе невидимые путы, сковывающие мое тело. Затем при каждом взмахе ее прекрасных рук в воздухе стали появляться тончайшие нити — паутинки. Вся комната постепенно превращалась в одну огромную паутинную сеть. Она медленно обволакивала и меня, лишая возможности пошевелиться.

И вот я уже весь опутан паутиной, ставшей вдруг липкой и мерзкой. Пытаюсь разорвать ее. Но она достаточно прочная, поэтому мои усилия тщетны. Благоухающий аромат сменяется удушливым смрадом. Мне трудно дышать. Я уже почти задыхаюсь.

А восхитительная нимфа все кружится. Сначала она сопровождала свой танец веселым нежным смехом. И, наконец, захохотала во весь голос, издавая при этом хриплые злые звуки, напоминающие рык хищного животного.

Понимая, что мне грозит неминуемая гибель, я напрягся, рванулся, чтоб разорвать мерзкую липкую сеть, но эта мерзость плотно налипала на руки. А все новые нити мгновенно заполняли малейший образовавшийся прорыв.

— Это конец, — подумал я, осознав свое бессилие перед злой непонятной силой, и… проснулся в холодном липком поту.

— Ндааааа, — единственное, что я мог произнести, когда пришел в себя. — Не позавидуешь чудакам, которые умудряются каждую ночи погружаться в сновидения. Бедолаги. Эдак и со страху помереть можно. Просто задохнуться. Прямо во сне. Ага. Я вот вроде не из робкого десятка, а ощущения испытал такие жуткие, что и вспоминать не хочется.

Стараясь стереть из памяти мерзкие воспоминания, встал. Даже встряхнулся для порядка, словно пытаясь избавиться от остатков ощущения мерзких и липких нитей, еще будто присутствующих на ладонях. Включил свет. Ужасные картины отступили. Но прилипла одна навязчивая мысль: что бы это все значило?

Чуть ли не бегом поспешил в ванную. Долго стоял пот теплыми струями, словно пытался окончательно смыть с себя следы чего-то гадкого и отвратительного.

Разгадывать сны я не мастак. Но доводилось слышать, что их как-то трактуют, стараются понять, что они предсказывают. Вот и я поначалу задался целью проанализировать свой ночной кошмар. Потом, опомнившись, что занимаюсь фигней, выругался забористым матом. И пошел на кухню. Очень хотелось пить. Глоток горячего кофе мне сейчас был жизненно необходим.

Колдуя над приготовлением волшебного напитка, я отвлекся. И, с удовольствием смакуя живительную жидкость, понемногу стал успокаиваться. Да, кофе, как ни странно, действует на меня именно так. Конечно, если я не злоупотребляю им в течении дня.

Спать уже не хотел. Наверное, все полуночники мучаются бессонницей из-за подсознательного нежелания вновь уснуть и увидеть нечто жуткое и гадливое.

Чем может заняться человек в три часа ночи? Конечно же, лучшее средство — телевизор и интернет. Как-то в круговерти событий я редко мог посвятить этим занятиям часть своего времени. Большая нагрузка навалилась в связи с расширением бизнеса. Мы с Кадышевым были заняты оформлением целого вороха документации, что отнимало массу времени.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Домой возвращался поздно, усталый. Единственное, на что меня еще хватало, — просмотреть новости. И — спать.

Расположившись в уютном кресле, я включил телевизор, долго шарил по каналам в поисках чего-то увлекательного. И, наконец, остановился на остросюжетной детективной истории. Лениво следя за событиями, происходящими на экране, я все-таки уснул.

К счастью, мой ночной кошмар не возобновился. И мне удалось неплохо выспаться даже в кресле. Радуясь наступлению нового дня, напрочь уничтожившего осадок прошедшей ночи, я засобирался на работу. Сегодня у меня запланирована важная встреча с поставщиками. Поэтому заряд бодрости, полученный от ночного отдыха, хоть и нарушенного дурацким сновидением, мне просто необходим.

Кадышев встретил меня с распростертыми объятиями, радуясь моему раннему приходу. Надо было еще согласовать несколько серьезных вопросов до решающей встречи с поставщиками оборудования и материалов.

— Ты сегодня какой-то другой? — то ли утверждая, то ли спрашивая, обратился он ко мне. — Я что-то пропустил и у тебя есть хорошие новости?

— Пока нет. — ответил бодро. — Просто надоело хандрить. Пора освобождаться от хитросплетений Арины. Кстати, вчера у меня была Елена Васильевна. Мы поговорили и, надеюсь, в ее лице у меня появился сообщник против натиска Арины по поводу оформления брачных уз.

— Рад за тебя, — Кадышев дружески похлопал меня по плечу. — Надеюсь…

Его слова прервал звонок. Увидев, что он поступил от Елены Васильевны, я улыбнулся Кадышеву:

— «Лед тронулся, господа присяжные заседатели…» — все так же с улыбкой произнес я, будучи абсолютно уверенным, что услышу от нее сообщение о положительном результате беседы с дочерью.

— Матвей… Борисович… — сквозь рыдания произнесла бедная женщина. — Она сделала это…

— Что это?! Говорите яснее, — прокричал я в трубку.

— Вены… Арина порезала вены… Она в реанимации…

Глава 26

— Идиот! — на мое восклицание Кадышев удивленно поднял брови.

— Не понял. Что происходит?

— Арина! Она вскрыла себе вены. Какой же я идиот. Это результат моего утверждения, что ей надо четко и конкретно все объяснить.

— Что «все»? Можешь говорить конкретнее.

Не ответив Кадышеву, я стремительно вышел из кабинета. Но тут же вспомнил о важной встрече. Пришлось вернуться.

— Справишься без меня?

Кадышев утвердительно кивнул.

— Держись там, — успел бросить мне вдогонку.

Легко сказать: «Держись». Чувствую себя последней сволочью. Это ведь все из-за меня. «Побеседуйте с ней, объясните»! Вот и объяснили. Не мог представить себе, что она пойдет на такое… Хоть бы все обошлось.

Набираю Елену Васильевну, чтобы уточнить адрес клиники. Она рыдает, с трудом диктует координаты. Мчусь на сумасшедшей скорости. И, конечно же, нарываюсь на блюстителя порядка. Правда, мужик попался нормальный, отнесся сочувственно. Только советовал поумерить пыл.

Елена Васильевна, вся в слезах, нервно ходила по коридору перед дверью в реанимацию.

— Что с Ариной? — выпалил я, поравнявшись с ней. И, чуть помедлив, добавил: А с ребенком?

Поймал себя на мысли, что последний вопрос меня особенно волнует.

— Пока ничего конкретного. Мне только сказали, что