от наших чувств. Если бы во времена Эпикура существовала экспериментальная наука, он сказал бы, что наши знания должны подкрепляться экспериментальной базой. Хотя до такого он дойти не мог, он утверждал, что необходимы некоторые чувственные доказательства: слова должны соответствовать чему-то осязаемому. Конечно, атомизм Эпикура заходил далеко за пределы доказательности. Его нельзя назвать даже реальной теорией в современном смысле слова. Эпикур был не ученым, а философом.

Прежде всего, он был моралистом, который стремился проложить новый путь к добродетели и счастью. Добродетель подразумевает свободу, а свобода человеческого духа была для него настолько важна, что ради нее ему предстояло изменить основное атомистическое учение. «Блуждание» атомов предоставляло возможность и свободу внутри наиболее материальных объектов; этот элемент случайности и свободы возрастал по мере того, как материя все больше одухотворялась и достигала своего пика в человеческой душе.

Счастья можно достичь с помощью терпимости и воздержания, то есть в негативном ключе. Хозяин сада советовал своим ученикам не жениться, не заводить детей, не привлекать к себе всеобщего внимания. Эпикурейский гедонизм оказался несвоевременным, потому что его враги представляли учение как поиск удовольствий (главным образом чувственных, так как других удовольствий они сами представить себе не могли), в то время как это была скорее попытка освободиться от боли и бед. Эпикурейцы пытались избавиться от страха смерти и бедности и достичь невозмутимости (атараксии). Они стремились удалиться от жизни, и их можно обвинить в пораженчестве. В целом их позицию трудно назвать героической, однако и ни о какой аморальности речь не шла. Эпикурейцы могут показаться эгоистичными, но не следует забывать, что они жили в опасное время, когда тирания была распространена шире, чем справедливость, когда положение было более шатким, чем когда-либо, и разумнее было скрывать свою жизнь, чем навлекать на себя ревность и насилие.

Борьба Эпикура с клерикализмом и суевериями

Основной чертой жизненной философии Эпикура, из-за которой он и его учение нажили множество непримиримых врагов, была его борьба с суевериями. Мы уже отмечали много раз, что суеверия цвели в Элладе пышным цветом; любовь к магии и чудесам, которая существовала издревле (свидетельством чему античные мистерии, мифы, исцеляющие гробницы), обострялась тяготами войны, а также политической и экономической нестабильностью. Беды, множившиеся во время гражданских войн, достигли нового пика после смерти Александра и распада его империи; их обилие и повсеместность усиливали власть жрецов при храмах и прорицателей.

Эпикуру свойственна, по крайней мере, одна страсть: ненависть к суеверию. Неоднократно замечалось, что страсти, которые доминируют в деятельности человека, часто являются результатом личного опыта, особенно такие, которые отпечатываются в душе человека в самые яркие периоды его жизни. Диоген Лаэртский сообщает, что молодой Эпикур «при матери ходил по лачугам, читая заклинания, а при отце учил азбуке за ничтожную плату»[177]. Создается впечатление, что его семья с трудом сводила концы с концами. Отец был школьным учителем, которому мало платили; мать помогала, выступая в роли мнимой жрицы или колдуньи. Если не по годам развитому мальчику пришлось быть свидетелем духовной проституции матери, можно без труда представить, как росло в нем отвращение к подобным занятиям. Он рано понял, что означают заклинания для посвященных; он вынужден был помогать матери обманывать соседей. Можно ли получить более ужасный опыт?

Как бы там ни было, Эпикур понимал, что бедняки – просто жертвы обстоятельств. Он ненавидел не столько так называемые народные суеверия, фантастический фольклор людей неграмотных и доверчивых, сколько ханжескую ложь, распространяемую церковниками, и «благородную ложь», так красиво излагаемую платониками. Различие между народным и «ученым» суеверием провести не всегда легко, потому что заинтересованные стороны стараются «упаковать» мифы и легенды в наукообразную обертку. Вопрос о том, имеют суеверия простонародное происхождение или нет, чисто теоретический; ответа на него не существует. Ультраконсерваторы, которые верили, что «религия – благо для народа», прекрасно понимали, что любое суеверие подпитывает другие суеверия и потому полезно. Они были похожи на продавцов виски, которые поощряли любовь к спиртному (в целом), а не разубеждали в ней. Пусть у простых людей будут все суеверия, какие они хотят, могли бы сказать Платон и его ученики. Они слишком глупы, чтобы размышлять об истине; им милее ложь.

Возможно, это и так, но огромная разница между Платоном и Эпикуром состоит именно в том, что первый готов был эксплуатировать невежество и доверчивость народа, в то время как последний, как мог, старался их искоренить. Например, Эпикур, не колеблясь, отвергал все предсказания в целом, хотя в его время предсказания были широко распространены. Все секты, кроме эпикурейцев, принимали реальность магии.

Эпикур был настроен откровенно антиклерикально, но он не был против религии. Он утверждал, что Бог существует; однако его надлежит искать не на звездах, но в сердцах людей. Эта мысль, несомненно, выражена в его восхитительном письме к Менойкию (Менекею):

«Итак, и в делах твоих, и в размышлениях следуй моим всегдашним советам, полагая в них самые основные начала хорошей жизни.

Прежде всего, верь, что Бог есть существо бессмертное и блаженное, ибо таково всеобщее начертание понятия о Боге; и поэтому не приписывай ему ничего, что чуждо бессмертию и несвойственно блаженству, а представляй о нем лишь то, чем поддерживается его бессмертие и его блаженство. Да, боги существуют, ибо знание о них – очевидность; но они не таковы, какими их полагает толпа, ибо толпа не сохраняет их [в представлении] такими, какими полагает. Нечестив не тот, кто отвергает богов толпы, а тот, кто принимает мнения толпы о богах, – ибо высказывания толпы о богах – это не предвосхищения, а домыслы, и притом ложные. Именно в них утверждается, будто боги посылают дурным людям великий вред, а хорошим – пользу: ведь люди привыкли к собственным достоинствам и к подобным себе относятся хорошо, а все, что не таково, считают чуждым»[178].

Существование Бога доказывается наличием в человеке добра (по-моему, это и сейчас лучшее доказательство). Эпикур не ссорился с «чистой» религией, но ненавидел религию, которую вскармливали платоники и аристократы, религию, которая поощрялась «лучшими людьми» ради блага низших классов, которая сливалась не только с основными суевериями, но и с властью, шпионажем и преследованиями. Он отвергал идею провидения (pronoia), столь милую стоикам; он даже отвергал креационизм, во всяком случае постоянный. Бог создал мир и удалился, предоставив мир его собственной эволюции. Тирания не должна вмешиваться в законы природы.

Эпикур первым провозглашал общественную опасность суеверия и основополагающую потребность бороться с ним. Нельзя обманывать людей по системе Платона. Им нужно говорить правду; если они для нее