три точных весов, которые впоследствии помогли определить грамм как единицу веса в метрической системе. Взвешивание и измерение были половиной секрета открытий Лавуазье; с их помощью он превратил химию из качественной теории в количественную науку. Именно с помощью тщательного взвешивания он доказал, что флогистон Шталя — это обременяющий миф. Этот миф предполагал существование таинственного вещества, которое при горении покидает горящий материал и переходит в воздух. 1 ноября 1772 года Лавуазье представил в Академию наук записку следующего содержания:

Около восьми дней назад я обнаружил, что сера при сжигании не только не теряет в весе, но скорее приобретает его; то есть из фунта серы можно получить больше, чем из фунта витриоловой кислоты, если учесть влажность воздуха. То же самое происходит и с фосфором. Увеличение веса происходит за счет огромного количества воздуха, который фиксируется [то есть поглощается горящим веществом] во время сгорания и соединяется с парами [витриола]. Это открытие, которое я установил с помощью экспериментов, которые считаю решающими, заставило меня поверить, что то, что наблюдается при сгорании серы и фосфора, может с равным успехом происходить в случае всех тех тел, которые набирают вес при сжигании или прокаливании».

Вместо того чтобы горящий материал отдавал что-то в воздух, он что-то из него забирал. Что же это было?

Осенью 1774 года Лавуазье опубликовал отчет о дальнейших экспериментах. Он поместил взвешенное количество олова во взвешенную колбу, достаточно большую, чтобы в ней оставалось много воздуха; он закрыл колбу и нагревал все до тех пор, пока олово не окислилось. Дав системе остыть, он обнаружил, что ее вес остался неизменным. Но когда он нарушил герметичность, воздух устремился в колбу, что указывает на создание в ней частичного вакуума. Каким образом? Лавуазье не видел другого объяснения, кроме того, что горящее олово вобрало в себя часть воздуха. Что это было за нечто?

В октябре 1774 года Лавуазье встретился с Пристли в Париже. Пристли рассказал ему об опытах, проведенных им в августе, которые Пристли по-прежнему интерпретировал как выделение флогистона из сгоревшего вещества в воздух. 26 апреля 1775 года Лавуазье прочитал в Академии мемуары, в которых сообщал об экспериментах, которые заставили его рассматривать горение как поглощение горящим веществом загадочного элемента из воздуха, который он условно назвал «чистым воздухом» (air éminemment pur). Как и Пристли, он открыл кислород; в отличие от Пристли, он разрушил миф о флогистоне. Только в 1779 году он придумал для горючего элемента в воздухе название oxygène, от греческого слова, означающего «генератор кислот», поскольку Лавуазье ошибочно полагал, что кислород является обязательным компонентом всех кислот.

Как и Пристли, Лавуазье заметил, что воздух, поглощаемый металлами при сгорании, также является тем, который лучше всего поддерживает жизнь животных. 3 мая 1777 года он представил в Академию доклад «О дыхании животных». «Пять шестых воздуха, которым мы дышим, — сообщал он, — неспособны поддерживать дыхание животных, или воспламенение и горение;… только одна пятая часть объема атмосферного воздуха пригодна для дыхания». Он добавил, что «воздух, который некоторое время служил для поддержания этой жизненно важной функции, имеет много общего с воздухом, в котором кальцинируются [окисляются] металлы; знание одного [процесса] может быть естественно применено к другому». После этого Лавуазье основал органический анализ, описав дыхание как соединение кислорода с органическими веществами. В этом процессе он отметил выделение тепла, как при горении; далее он подтвердил аналогию дыхания и горения, показав, что углекислый газ и вода выделяются (как при дыхании) при сжигании таких органических веществ, как сахар, масло и воск. Наука физиология теперь была революционизирована распространением интерпретации органических процессов в физико-химических терминах.

Множество экспериментов, рост химических знаний и отказ от теории флогистона требовали новой формулировки и новой номенклатуры для бурно развивающейся науки. Академия наук поручила эту задачу Лавуазье, Гитону де Морво, Фуркруа и Бертолле. В 1787 году они опубликовали «Методику химической номенклатуры» (Méthode d'une nomenclature chimique). Старые названия, такие как порошок альгарота, масло мышьяка и цветы цинка, были отброшены; дефлогистированный воздух стал кислородом; флогистированный воздух стал азотом, затем азотом; горючий газ стал водородом; фиксированный воздух стал углекислым газом; кальцинирование стало окислением, соединения стали называться по их компонентам. Таблица «простых веществ» включала тридцать два элемента, известных Лавуазье; сейчас химики перечисляют девяносто восемь. Большинство терминов, принятых в «Методе», являются стандартными в химической терминологии и сегодня. Лавуазье представил новую номенклатуру и подвел итог новой науке в своем «Элементарном трактате по химии»; он вышел в 1789 году и ознаменовал собой еще одну революцию — конец флогистона Шталя и элементов Аристотеля.

Лавуазье сам стал жертвой Французской революции. Он принимал участие в попытках ее избежать и в тех злодеяниях, которые ее вызвали. В десятилетие, подготовившее ее, он ревностно работал в комиссиях по изучению и исправлению злоупотреблений в тюрьмах и больницах. Генеральному контролеру Лорану де Вилледею он представил (1787) мемуары, в которых перечислял девять факторов эксплуатации крестьянства. Его слова были особенно благородны, исходящие от миллионера-землевладельца:

Возьмем на себя смелость сказать, что… до правления Людовика XVI народ во Франции не имел никакого значения; в расчет принимались только сила, власть и богатство государства; счастье народа, свобода и благосостояние отдельного человека были словами, которые никогда не доходили до ушей наших прежних правителей, не понимавших, что истинной целью правительства должно быть увеличение общей суммы удовольствий, счастья и благосостояния всех его подданных….Несчастный фермер стонет в своем коттедже, не представленный и не защищенный, о его интересах не заботится ни один из великих департаментов национальной администрации».

Лавуазье был выбран представителем Третьего сословия в провинциальном собрании, которое собралось в Орлеане в 1787 году. Там он предложил отменить кортеж и содержать дороги не за счет принудительного труда крестьянства, а за счет налогов, взимаемых со всех сословий; дворянство и духовенство отклонили это предложение. Он рекомендовал систему социального обеспечения, при которой все французы, пожелавшие этого, вносили бы взносы на поддержание своей старости; это предложение также было отклонено. В мемуарах, адресованных правительству в 1785 году, он изложил принцип, согласно которому Генеральные штаты должны обладать всей полнотой законодательной власти, а король должен быть лишь их исполнительным агентом; они должны созываться регулярно; налогообложение должно быть всеобщим, а пресса — свободной: Лавуазье, несомненно, был одним из самых просвещенных представителей французской буржуазии, и, вероятно, его