но он продолжал свои исследования с прежним рвением. Обычно он работал в те ночи, когда звезды выходили на небо и не были затемнены слишком яркой Луной. Большинство наблюдений он проводил под открытым небом с платформы, на которую поднимался по пятидесятифутовой лестнице. Иногда холод был настолько сильным, что чернила замерзали в бутылке, которую Кэролайн брала с собой, чтобы записывать результаты наблюдений.

Продолжая более систематическую работу Шарля Мессье и Николя де Лакайля по поиску и составлению списков туманностей и звездных скоплений, Гершель представил в Королевское общество (1782–1802) каталоги 2500 туманностей и скоплений и 848 двойных звезд. Из этих 848 он сам обнаружил 227. Он предположил, что они могут находиться в паре, испытывая взаимное тяготение и вращение, — наглядное применение теории Ньютона к межзвездным отношениям. Во многих случаях то, что выглядело как одна звезда, оказывалось скоплением отдельных звезд, а некоторые из этих скоплений, увиденные в большие телескопы, оказывались отдельными звездами, находящимися на значительно разных расстояниях от Земли. Млечный Путь при новом увеличении превратился из облака светящейся материи в огромное скопление и череду отдельных светил. Теперь небо, которое раньше казалось просто усыпанным звездами, оказалось усеянным ими почти так же густо, как каплями воды во время дождя. И если раньше человеческий глаз видел только звезды от первой до шестой величины, то телескопы Гершеля открыли дополнительные звезды в 1342 раза тусклее самых ярких. Как и Галилей, Гершель безмерно расширил границы известной Вселенной. If Pascal had trembled before the «infinity» of the heavens known to his time, what would he have felt before this endless depth beyond depth of stars beyond counting, some, said Herschel, «11,750,000,000,000,000,000,000 miles» from the earth? Многие из звезд были солнцами с вращающимися вокруг них планетами. Наше собственное солнце, его планеты и их спутники в совокупности были уменьшены до пятнышка в световом космосе.

Одно из самых блестящих предложений Гершеля касалось движения нашей Солнечной системы в космосе. Предыдущие наблюдения показали, что некоторые связанные звезды за определенное время то уменьшали, то увеличивали свое расхождение друг с другом. Он задался вопросом, не связано ли это изменение с движением Солнечной системы от сходящихся или расходящихся звезд, как два фонаря на противоположных сторонах улицы сходятся или расходятся, когда мы от них удаляемся или приближаемся. Он пришел к выводу, что Солнечная система в целом движется в сторону от некоторых звезд и к звезде в созвездии Геркулеса. Он опубликовал свою гипотезу в 1783 году; несколько месяцев спустя Пьер Прево обнародовал аналогичную теорию. Соперничающие группы астрономов, английских и французских, находились в состоянии яростного соперничества и тесного согласия.

Современник описывал Гершеля на восемьдесят втором году жизни как «великого, простого, доброго старика. Его простота, его доброта, его анекдоты, его готовность объяснить свои возвышенные представления о Вселенной — все это неописуемо очаровательно». Во всей его работе Каролина принимала участие с преданностью, прекрасной, как в любом романсе. Она не только вела тщательные записи его наблюдений и делала сложные математические расчеты, чтобы помочь ему, но и сама открыла три туманности и восемь комет. После смерти Вильгельма (1822) она вернулась жить к родственникам в Ганновер; там она продолжила свои исследования и каталогизировала открытия брата. В 1828 году она получила золотую медаль Астрономического общества, а в 1846 году — медаль короля Пруссии. Она умерла в 1848 году на девяносто восьмом году жизни.

4. Некоторые французские астрономы

Вокруг Парижской обсерватории (строительство которой было завершено в 1671 году) собралась целая плеяда звездочетов, в которой семья Кассини на протяжении четырех поколений формировала последовательное созвездие. Джованни Доменико Кассини руководил обсерваторией с 1671 по 1712 год. Умирая, он сменил на посту директора своего сына Жака, которого сменил (1756) его сын Сезар Франсуа Кассини де Тури, которого, в свою очередь, сменил (1784) его сын Жак Доминик, умерший в 1845 году в возрасте девяноста семи лет как граф де Кассини. Это была семья, достойная быть названной в одном ряду с Бернулли и Бахами.

У Жана ле Ронда д'Алембера не было семьи ни до, ни после, но он собирал вокруг себя ученых, как собирают детей. Применив свою математику к астрономии, он свел к закону теорию Ньютона о прецессии равноденствий и гипотезу Брэдли об осевой нутации Земли. «Открытие этих результатов, — говорит Лаплас, — во времена Ньютона выходило за рамки средств анализа и механики…. честь сделать это была предоставлена д'Алемберу». Через полтора года после публикации, в которой Брэдли представил свое открытие, д'Алембер предложил свой трактат [Recherches sur la précession des équinoxes (1749)], работу, столь же примечательную в истории небесной механики и динамики, как и работа Брэдли в анналах астрономии».

В послужном списке д'Алембера есть пятно, что он не радовался успехам своих соперников — но кто из нас поднялся до такого святого восторга? С особым рвением он критиковал работы Алексиса Клейро. В десять лет Алексис знал исчисление бесконечно малых; в двенадцать он представил свою первую работу в Академию наук; в восемнадцать он опубликовал книгу, содержащую такие важные дополнения к геометрии, которые принесли ему членство в Академе (1731), причем в возрасте на шесть лет моложе, чем д'Алембер, который должен был получить ту же честь в 1741 году. Клеро был в числе ученых, выбранных для сопровождения Мопертюи в экспедиции в Лапландию (1736) для измерения дуги меридиана. Вернувшись, он представил в Академию мемуары по геометрии, алгебре, коническим сечениям и исчислению. В 1743 году он опубликовал «Теорию фигуры земли», в которой по «теореме Клейро» и более точно, чем это сделали Ньютон или Маклорен, рассчитал форму, которую вращающееся тело механически принимает под действием естественного тяготения своих частей. Интерес к Ньютону свел его с мадам дю Шатле; он помог ей с переводом «Принципиума» и разделил с Вольтером честь обращения французских ученых от вихрей Декарта к гравитации Ньютона.

В 1746–49 годах Эйлер, Клейро и д'Алембер независимо друг от друга работали над тем, чтобы найти с помощью новых методов исчисления апогей Луны — момент ее максимального удаления от Земли; Эйлер и Клейро опубликовали примерно одинаковые результаты; д'Алембер последовал за ними с еще более точными вычислениями. Премия, предложенная Петербургской академией за составление карты движения Луны, была выиграна Клейро, который опубликовал свои результаты в книге «Теория Луны» (1752). Затем он