Шрифт:
Закладка:
Шпионы жизни — совсем другое дело. Шпиона смерти можно натренировать на всего одно дело: переспать с главнокомандующим, и когда тот заснет, воткнуть ему шпильку от прически в глаз или нос. С него и достаточно. А шпион жизни должен знать, как маскировать следы, привязывая к сандалиям копыта коня или вырезанную из дерева лапу крупного животного, чтобы след оставлять. Должен уметь менять собственный вид, придумывать правдоподобные истории, быть любезным с людьми и легко входить к ним в доверие. Должен знать особенность речи провинции, в которой ему предстоит находиться, и как выведать сведения и от глупых крестьян, и заполучить к себе в друзья самураев врага, да и вообще много чего…
Какой же из шпионов самый лучший, при помощи какого из них можно наверняка достичь победы?
На этот вопрос существует единственный ответ: умный правитель не брезгует всеми категориями шпионов, щедро платит, не скупится ни на звания, ни на земли, ни на коку риса, потому что во все времена шпионы — это твои глаза, уши и нос на территории противника. Воистину безумен тот, кто отказывается от шпионов.
Отними у человека способность видеть, слышать и осязать. Что ему останется? Стенать и плакать.
Один шпион, предупредивший генерала о засаде, способен спасти целую армию. Одно мудрое замечание находящегося в стане врага шпиона о том, что правитель соседней провинции пошел на тебя войной не с целью забрать твои земли, а единственно рассчитывая получить в жены твою дочь, способно остановить кровопролитие вообще. С честью выдашь дочь замуж и сделаешь вчерашних врагов родственниками и друзьями!
Один шпион, раздобывший информацию, что вся сила противника кроется в скромном храме, что на высокой горе, который можно разрушить крепким пинком, и конец твоему врагу. И его люди — твои люди, его земли — твои земли. У кого святыня, тот и правитель. Кто поверг чужую святыню — сам точно бог.
Поэтому правитель без сети шпионов — пустое место, и скоро его сменят более умные и проворные генералы. Те, у которых есть толковые шпионы и мудрые советники.
В тот же день сразу же после обеда Дзатаки был вынужден вызвать к себе Иэёси-сан. В комнате уже находились Арекусу Грюку, сын Дзатаки и немало встревоженный замковый лекарь. Впрочем, все трое пребывали в лихорадочном возбуждении.
— Пленница синоби явно пошла на поправку! — Заикаясь, лопотал доктор. — Клянусь сандалиями Будды, я понятия не имею, как это произошло, но такое чувство, что… Помните, я докладывал вам о том, что эта девушка длительное время принимала какое-то сильное снадобье?
Все кивнули.
— Так вот, теперь она выглядит так, будто ей только что дали ее лекарство, без которого она готовилась умереть.
— Я произвел самое серьезное дознание, — поклонился Дзатаки Хаято, — никто из стражников не отлучался со своего поста и не заметил ничего и никого. За время между двумя осмотрами, производимыми нашим доктором, никто не входил в комнату к пленнице. Я лично допросил всех офицеров стражи, а потом каждого стражника по отдельности, а моя жена переговорила со всеми работающими на этом этаже служанками. Все они были в саду, где гонялись с детьми за бабочками. Все до одной, потому что они устроили соревнование, и нужно было собрать две команды. Никто из женщин не покидал даже на минуту сада, все видели всех… — Он казался растерянным и весьма уязвленным.
На последней фразе Иэёси-сан застыл с открытым ртом. Впрочем, чего же он ожидал, старый дурень, что заславшие в замок «Ветер» синоби не потрудятся оставить при ней слугу, который будет время от времени давать «Ветру» снадобье?
В этом отношении пробравшийся в замок, рискуя жизнью, синоби был явно менее полезен специально внедренного в структуру шпиона. Шпиона, который носит такую же форму, что и все остальные, получает жалованье, заступает на вверенные ему посты — словом, числится своим…
Иэёси-сан ощутил подтупившую к горлу дурноту, комната поплыла перед его глазами, и, сильно покраснев, он рухнул на пол.
Пока замковый доктор приводил в чувство внезапно потерявшего сознание Иэёси-сан, Дзатаки пригласил Ала и Хаято полюбоваться его новой, только что привезенной из провинции Одавара броней.
Все были немного удивлены и растеряны состоянием гостя, поэтому прогулка могла помочь немного развеяться.
— Отчего сделалось плохо старому Иэёси-сан? — задал вопрос Хаято, удивленно пожимая плечами. — С утра вроде бодрячком, гулял себе, воздухом дышал…
— Жара. — Ал пожал плечами, шумно втягивая носом воздух. — Какой странный запах, интересно, что это?
Какое-то время они двигались по узкому коридору, ведущему к сокровищнице Дзатаки. Вопреки обыкновению, хозяин замка распорядился повесить новую броню не в оружейной, где ей полагалось находиться, а именно в сокровищнице. Впрочем, это как раз было просто объяснить: Дзатаки хотел сделать сюрприз Хаято и Алу, а какой же сюрприз, если его повесить на самое видное место. Сокровищница же, в отличие от оружейной, в которую мог зайти любой из офицеров Дзатаки, была местом тайным и особенно тщательно охраняемым.
— Как странно, Дзатаки-сама, я определенно что-то чувствую. — Ал закрыл глаза, пытаясь определить направление запаха.
— Я ничего не чувствую. — Хаято остановился и тоже принюхался.
— На что конкретно похож этот запах? — Дзатаки казался слегка расстроенным из-за того, что вместо того чтобы идти с ним в сокровищницу, эти двое стоят посреди коридора, усердно втягивая в себя воздух.
— Не поверите, — Ал усмехнулся, — но я явственно слышу запах осеннего леса, прелой листвы. Как странно, в середине-то лета…
— Прелой листвы?! — Дзатаки с гневом воззрился на сына, тот, побледнев, машинально положил руку на рукоять меча. — Прелой листвы? Как мило.
Он бесстрашно шагнул в сторону Хаято и, не сдерживая себя, ткнулся носом в его плечо.
Так и есть. Все кимоно сына в буквальном смысле слова «провоняло» осенью.
— Проклятье! — Перед глазами Дзатаки плыл кровавый туман. — Как вы могли пасть столь низко?! — Он схватил сына за грудки и встряхнул его. — Как вы посмели?
— Я пользовался ароматными маслами после ванны. — Хаято вытерпел вспышку отца, только силой воли удерживая себя от желания зарубить его на месте.
— Ваши духи отвратительны! Как вы смели надушиться до такой степени, если знали, что вам предстоит разговор со мной?!
— Простите меня, я не знал, что они не выветрятся столько времени. — Хаято выдержал взгляд Дзатаки, до крови прикусив губу.
— Душиться столь сильно дозволено куртизанке, а никак не самураю, офицеру, под командованием которого я поставил своих людей! — Дзатаки махнул рукой, рассекая ребром ладони воздух. — Я сказал.
— Да что вы, в самом деле? Запах
