Шрифт:
Закладка:
Он знал, что с Божьей помощью не отступил бы ни перед каким препятствием и ни перед каким отказом: «У меня слишком крепкие нервы, я живуч, как кошка. Я всегда буду всем сердцем говорить: да будет благословен Господь!» (там же).
Но еще более того он знал, что все дела Божьи созревают лишь в скорби и в противоречиях: «непреложной гарантии удачи и счастливого будущего».
После нового исследовательского путешествия в Африку в 1866 году он возвращается в Верону, которая тогда уже стала итальянской, как раз в тот момент, когда новое королевство издает, в том числе и для недавно присоединенных территорий, законы об упразднении монашеских конгрегаций.
Несмотря на тяжелое стечение обстоятельств и опираясь на весьма неконкретное ободрение со стороны Рима, ему удается открыть в городе под покровительством местного правящего епископа небольшую «Семинарию для возрождения Африки». Чтобы поддержать ее материально, он создает «Благотворительное заведение», объединившее несколько сот человек, в числе которых были так же некоторые дворяне и прелаты.
В замыслах Комбони это — первая ячейка из тех разнообразных европейских учреждений, которые должны объединить элементы, пригодные для создания пояса центров на побережьях Африки.
Парадоксальным образом законы об упразднении оказались провиденциальными, благоприятствовав поступлению в новое заведение некоторых монахов, изгнанных из монастырей.
Так Комбони смог организовать свою первую миссионерскую экспедицию, встав во главе четырех монахов святого Камилло де Леллиса, двух монахинь-францисканок и одной монахини-армянки, а также шестнадцати африканских девушек, выкупленных из рабства и воспитанных в Италии.
В Каире они полагают начало первому промежуточному посту. Они временно поселяются в старом маронитском монастыре и живут на пожертвования, приходящие из Европы. Постепенно рождаются первые школы. Материальные нужды тут же становятся безотлагательными, и Комбони вынужден уехать в новое длительное европейское турне.
Там он в равной степени встречает почести, престижные знакомства, признание и помощь с одной стороны, и бесконечные неприятности, подозрения и отступничество с другой, и часто по вине ближайших сподвижников.
В особенности ему приходится сталкиваться с ревностью мощных миссионерских организаций, которые видят угрозу для себя от его конкуренции. В конце концов приходит отказ из Рима, где Кардинал Префект Пропаганды Веры, прежде его друг, повторяет всем, что «дон Комбони — сумасшедший, буйнопомешанный…» «Заведение» в Вероне оказывается под угрозой распада.
К счастью, остается общество в Каире. Оно уже открыло там две школы и теперь на средства, собранные в Европе, в состоянии открыть и третью: для девочек разных рас, среди которых и три немки. В этой школе, однако, все учительницы — негритянки: для того времени невероятное завоевание! И это школа, где преподают катехизис, вышивку, домоводство, арифметику, французский, немецкий, итальянский, арабский и армянский языки.
Комбони гордился тем, что смог вот так, с помощью очевидности, ответить на всеобщее презрение, с которым мусульмане и христиане смотрели на негров. Рассказывая об удивлении, которое этом пансион вызывал в Каире, он писал: «Многолетний опыт убедил меня, что не только мусульманин и неверный, но и христианин-католик с добрым и безупречным характером, за редким исключением, смотрит на несчастных негров не как на людей, не как на разумные существа, а как на вещи, приносящие прибыль… Здесь черный, как разумное существо, не имеет никакой ценности… И я захотел показать народам гораздо больше: продемонстрировав с помощью говорящего примера, что, согласно возвышенному духу Евангелия, все люди — белые и черные — равны перед Богом и имеют право на приобретение веры и на христианскую цивилизацию…» (Отчет от 6.6.1871 г.).
И теперь египтяне не только имели возможность убедиться, что черные и белые девочки обучались вместе и достигали одинаковых уровней культуры, но и видели своими глазами, — ив это было невозможно поверить! — негритянок, которые воспитывали даже арабских и немецких девочек.
Был 1869 год — год, когда был открыт Суэцкий канал; при открытии присутствовали европейские короли и императоры. Некоторые из них не преминули посетить школу. Какая гордость для Комбони — быть гидом императора Франца Иосифа и показывать ему своих черных учительниц, способных говорить с ним на правильном немецком языке!
После того, что произошло на Первом Ватиканском Соборе, о котором мы говорили в начале, Святой Престол предписал миссионеру укрепить прежде всего веронскую базу его заведения. Действительно, сильным было беспокойство о пансионах, возникавших в Каире и руководимых небольшой группкой миссионеров, различных по расе, образованию и по принадлежности к различным монашеским общинам.
Поэтому Комбони вновь должен был начать свои паломничества по Европе, чтобы раздобыть средства на открытие центральных домов своего заведения: одного для мужской ветви, которая росла с трудом, а другого — для женской, которой еще не существовало.
От этого укрепления зависело разрешение основать миссию в Центральной Африке, которая была настоящей мечтой Комбони.
Наконец, в 1872 году Пий IX назначил Комбони Апостольским Провикарием Центральной Африки. Практически была признана его власть над всеми миссионерами, которые действовали на огромной территории, почти равной по размерам двадцати Франциям: «самая большая миссия в мире», — говорил он с гордостью.
В наши дни приводят в умиление его попытки передать высокопоставленным собеседникам уже одно только представление о сложившейся ситуации.
В письме к епископу Вероны мы читаем: «Предположим, что современное Итальянское королевство — это вся Африка, что Тоскана и Папское Государство от Феррары до Фрозинонэ — это внутренняя Африка или Нигриция; и что Тироль — это Европа. Согласно этой гипотезе, Верона соответствовала бы Ровередо, Каир — Венеции, Асуан — Ферраре, Хартум — Пистойе, племя «динка» — Флоренции, племя «бари» — Сиене, исток Нила — Риму… Что мы сделали к настоящему моменту? Один лишь очень маленький шаг. Мы основали в городе Ровередо небольшой пансион, чтобы воспитывать миссионеров для Итальянского королевства….» (П.21.5.1871 г.). И он продолжает, описывая всю свою деятельность и свои планы в «сокращенном масштабе», по итальянским меркам.
Точно также вызывает улыбку и то, как он иногда разъяснял европейцам «нужды» своих черных подопечных.
Не без юмора он писал: «Следует подумать о том, что на
