В одной сидела пэкьу Вадьу, также известная как Танванаки, правительница Руи и Дасу, протектор Дара, консорт императора Такэ.

А в другой – императрица Джиа, регент Дара.

Идея этой встречи в воздухе принадлежала Танванаки. Здесь, высоко над поверхностью моря, не было нужды опасаться, что хитрые дара попробуют напасть на нее при помощи механического крубена. Кроме того, обе стороны могли обозревать горизонт и убедиться, что нигде нет многочисленного флота, готового захватить соперника в заложники.

– Ты требуешь дани, – сказала императрица Джиа спокойно: уловка Танванаки не оказалась для нее неожиданностью. После того как пэкьу Тенрьо превратил Руи и Дасу в пустыню, льуку остались без запасов провизии, им нечем было кормить зимой население островов.

– Расценивай это как торговлю, если так тебе будет легче, – ответила пэкьу Вадьу. – Вы даете нам еду и одежду в обмен на то, что мы не пожрем дара немедленно, как та ваша саранча.

– Это, скорее, пустая похвальба, учитывая, как плохо для вас все обернулось в прошлый раз, когда вы попробовали осуществить эту угрозу, – отрезала императрица.

– У нас все еще есть двадцать с лишним гаринафинов, – заявила пэкьу Вадьу. – И наш флот усилили корабли Ноды Ми, вероятно, единственного мудрого человека из тех, кто тебе служил. В прошлый раз мы проявили милосердие и остановились как раз в миг нашей победы. Неужели ты в самом деле хочешь рискнуть снова?

Джиа вздохнула в душе. На первый взгляд битва в заливе Затин была великой победой Дара, и именно в таком ключе ее преподносили премьер-министр Кого Йелу и консорт Рисана. Но любой, кто мало-мальски разбирался в стратегии, не стал бы утверждать с уверенностью, кто одержал верх в том сражении.

Принц Фиро бредил войной и рвался отомстить за отца, но Джиа и Тэра (теперь императрица Юна) обе понимали, что в данный момент единственный реальный шанс для Дара – это мир. Да, верно, у льуку заканчивались припасы, но империя Дара находилась в еще более тяжелом положении. Все воздушные корабли погибли. Казна почти пуста. Знать и торговцы ропщут, поскольку затяжная и тяжелая кампания приносит им существенные убытки. Коллегия адвокатов критикует войну как противоречащую интересам высокообразованных классов. Ученых, похоже, гораздо больше, чем угроза со стороны льуку, беспокоит нестандартный выбор императора Рагина, который, нарушив все традиции и обычаи дара, провозгласил женщину наследницей трона. И, что хуже всего, гениальная маршал Мадзоти мертва, а во всем Дара нет достойного полководца, способного ее заменить.

Вдобавок последний указ Куни Гару слышали не все, и пошла молва, что Джиа якобы получила власть регента незаконно. Взаимоисключающие претензии на престол императрицы Юны и императора Такэ также вызывали оживленные споры среди образованных людей и аристократов, и Джиа понимала, что эти по видимости интеллектуальные дебаты на самом деле не что иное, как попытка заставить ее и Тэру пойти на значительные уступки определенным фракциям.

«Как сложно вести на войну свободный народ, – размышляла Джиа. – Слишком много интересов требуется уравновесить, слишком много эгоистичных стремлений удовлетворить».

– Мы принимаем твои условия, – сказала она, – если ты пообещаешь в ближайшие десять лет не вести войну против Дара.

– Только если все это время мы будем продолжать нашу «торговлю», – ответила пэкьу Вадьу. – И объемы поставляемых нам зерна, другой пищи, золота и шелка будут каждый год увеличиваться на одну десятую часть.

– Это грабеж!

Пэкьу Вадьу ухмыльнулась:

– Через несколько месяцев к нам прибудет подкрепление. Смею тебя заверить: это самые лучшие условия, на какие ты только можешь рассчитывать. Не испытывай наше терпение.

Сидевшая рядом с Джиа Дзоми Кидосу, ставшая теперь новым секретарем предусмотрительности, зашептала императрице на ухо:

– Если мы не заплатим дани, какую льуку требуют от нас, жители Руи и Дасу умрут с голода. Ради их спасения нам следует согласиться.

Джиа тяжело вздохнула про себя. В словах Дзоми была правда. Ведь предпринятая властями Дара операция с саранчой стала в конечном счете одной из причин нынешнего дефицита провизии на Руи и Дасу.

Императрица Юна рекомендовала назначить Дзоми на должность, занимаемую ранее Рином Кодой, и предложила расширить ее полномочия. Так что теперь Дзоми не только ведала сбором разведывательной информации, но также отвечала за координацию в области прикладных исследований в лабораториях Гинпена; кроме того, она тщательно анализировала экономическую и политическую ситуацию, дабы своевременно предупреждать правителей и министров о надвигающихся угрозах. «Ей полагалось стать воистину предусмотрительной», как выразилась Тэра.

Джиа неохотно кивнула. Она знала, что обещаниям льуку насчет соблюдения мира в течение десяти лет доверять не стоит, но у нее не было особого выбора.

– Мы согласны на твои условия, – заявила императрица.

– Твоя советница воистину очень мудра, – с улыбкой заметила пэкьу Вадьу.

Дзоми, удивленная, что ее знают, забилась поглубже в тень гондолы.

– На этом, как я полагаю, наши дела закончены, – надменно бросила Джиа.

– Есть еще кое-что, что я оставила напоследок, – ответила пэкьу Вадьу. – Я хочу, чтобы вы в знак доброй воли отдали мне все драгоценности, которые на вас надеты.

Глаза Джиа полыхнули гневом.

– Что за бред? Это еще с какой стати?

– В качестве, скажем так, аванса, – произнесла Танванаки беззаботным тоном. – Мне еще предстоит убедить своих танов, что заключить мир в наших интересах. Подарок от вас сделает мои доводы более вескими.

Дзоми и императрица переглянулись.

– Любопытно, – одними губами проговорила Дзоми. – Возможно, позиции Танванаки среди своего народа не так прочны, как мы полагали.

Джиа кивнула. Это требование отдать драгоценности может быть своего рода ритуальным унижением оппонента, которое поможет Вадьу пустить пыль в глаза непокорным танам.

«Разумно будет сейчас подыграть ей, а позже навести справки через шпионов».

– Я согласна исполнить это возмутительное требование, – кивнула императрица. – Но не рассматривай это как жест покорности.

– Разумеется, нет, – согласилась Танванаки. – Я буду думать об этом… как о подарке от моей свекрови.

Скрипя зубами, Джиа извлекла из пучка коралловые заколки, позволив длинным вьющимся волосам свободно упасть на плечи, вытащила из ушей нефритовые серьги, сняла ожерелье из раковин каури и даже вынула из мантии булавки в виде одуванчика. Все это она сложила на чайный поднос и подала пэкьу льуку на конце длинного бамбукового шеста через разделяющее два воздушных корабля пространство.

– Расскажи мне, как принято между хорошими друзьями, откуда взялась каждая вещица, – попросила пэкьу. – Как-никак мне предстоит точно их описать.

Императрица подчинилась, поведав о происхождении и предназначении всех украшений.

– И твоя советница тоже пусть все отдаст, – велела затем Танванаки. – Мне нужно и то, что надето на