В течение семи лет, если верить Гомеру, Одиссей был пленником прекрасной нимфы Калипсо, не имея никаких «обязательств», кроме как оставаться на ее райском острове и заниматься с ней любовью. Днем Калипсо, подобно послушной древнегреческой домохозяйке, сидит за своим ткацким станком и, пока летает его золотой челнок, поет, как сирены, которые завлекают моряков на смерть своими чудесными, непреодолимо манящими песнями. А ночью, когда они с Одиссеем ложатся спать вместе, она жаждет его нежностей, «волшебством коварно-ласкательных слов об Итаке // Память надеяся в нем истребить» (I, 56)[88]. Но вот после семи лет этого мнимого блаженства Одиссей сидит «на прибрежном утесе, // Горем, и плачем, и вздохами душу питая» (V, 156–157) и хочет вернуться домой.

Таков образцовый греческий мужчина, женатый на образцовой гречанке Пенелопе, которая остается верной ему, пока он отсутствует дома — сначала Одиссей проводит на войне примерно десять лет, а затем еще десять лет уходит на обратное путешествие, в котором его задерживают различные приключения, в том числе связь с Калипсо и продолжавшаяся год интрижка с Цирцеей, еще одной богиней. Тем не менее за двадцать лет своего отсутствия Одиссей все же остается по-своему верным Пенелопе. Греческие мужья могли иметь любовные связи: в поэме Гесиода «Теогония», написанной примерно в то же время, что и поэма Гомера, сообщается, что у Одиссея было двое детей от Калипсо и трое от Цирцеи[89], — однако мужья не забывали о своих женах. Матримониальные обязательства были четкими: добродетельным мужьям наподобие Одиссея не следовало выставлять напоказ свои любовные дела, так что после того, как Одиссей с Пенелопой наконец воссоединяются и восторженно занимаются любовью, он сообщает жене обо всех своих подвигах — за исключением любовных эпизодов. Точно так же отец Одиссея воздерживался от того, чтобы иметь связь с рабыней, «опасаяся ревности женской» (I, 433). Таким образом, греческие мужья по-своему уважали чувства своих жен.

Одна из причин, по которой Калипсо не может убедить Одиссея остаться с ней, заключается в том, что он ей не доверяет — даже, а возможно, в особенности после того, как она разыгрывает свою козырную карту, обещая Одиссею бессмертие, если он останется с ней. Подобное недоверие почти «встроено» в западную культуру — этим и объясняется позиция некоторых комментаторов (но не самого Гомера!), утверждавших, что даже Пенелопа была соблазнена одним из своих женихов. Гомер не делает здесь акцента, но хитроумный Одиссей открывается своей жене только после того, как он убеждается, что она была ему абсолютно верна.

Все древнегреческие браки предполагали двойные стандарты. Гомер ясно дает это понять в самом начале «Одиссеи», причем так обстояло дело даже среди богов. Зевс заставил Калипсо — богиню[90], в обычной ситуации не подчиняющуюся человеческим законам, — позволить Одиссею оставить ее, хотя и сам Зевс, и другие боги-мужчины могли развлекаться с любыми женщинами, которые им нравились.

Верная Пенелопа отвергает близость со всяким мужчиной, кроме Одиссея. Конечно, она могла бы снова выйти замуж, и никто не смог бы ее за это упрекнуть. Перед тем, как отправиться на войну, Одиссей и правда сказал ей: «Когда ж наш сын возмужает, ты замуж // Выдь, за кого пожелаешь, и дом наш покинь» (XVIII, 269–270). Этот момент почти наступил: Пенелопа оказалась в отчаянном положении, поскольку соперничающие за ее руку женихи поселились в доме, принадлежащем ей и Одиссею, пировали за их счет и разрушали домашнее хозяйство, которое придавало смысл гомеровскому «единодушию».

Если бы в их жизни все происходило надлежащим образом, то Пенелопа руководила бы хозяйственными делами — ткачеством, управлением домашними слугами и рабами, а прежде всего занималась бы взращиванием и воспитанием детей. Raison d’être [смысл существования — фр.] греческой жены состоял в том, чтобы рожать детей, и Пенелопа по-прежнему была на это способна: если она вышла замуж в возрасте четырнадцати лет, как это делали многие греческие девушки, то к моменту возвращения Одиссея она все еще была достаточно молода. Что же касается работ за пределами дома — ухода за скотом, виноградниками и полями с зерном, — то они находились бы под присмотром ее мужа. Однако в результате у супругов все идет не так, как должно: Одиссей блуждает по свету, а Пенелопа плачет.

Правила этой игры, похоже, были созданы для мужчин. Либо Одиссей вернется, чтобы все исправить, либо придет один из мужчин Итаки и заберет Пенелопу и все ее имущество в собственный дом. Или же Пенелопа вернется к отцу — без сомнения, именно он устроил ее брак с Одиссеем, — и тот выберет для нее другого мужа. Таким образом, складывается впечатление, что в гомеровском обществе у женщин есть только обязанности и нет никаких свобод. Однако женщины вроде Пенелопы знают, как выполнять свою роль и при этом обладать свободой действий. Днем Пенелопа, как послушная домохозяйка, ткет полотно, но по ночам его распускает — чтобы обнаружить этот трюк, ее поклонникам требуется почти четыре года. Пенелопа оставляет возможность выбора за собой, в связи с чем один из женихов утверждает, что,

…нами играя, она подает нам надежду,

Всем и каждому порознь себя обещает и вести

Добрые шлет к нам, недоброе в сердце для нас замышляя

(II, 90–92).

Блистая красотой, Пенелопа спускается в палату, где находятся мужчины, и

…колена

Их задрожали при виде ее красоты, и сильнее

Вспыхнуло в каждом желание ложе ее разделить с ней

(XVIII, 212–213).

У Пенелопы даже находится собственный способ проверить Одиссея, когда тот объявляет ей, кто он такой. Она притворяется, что передвинула их кровать, и только ярость Одиссея, когда он слышит об этом ложе, которое он буквально пригвоздил к земле, построив его вокруг оливкового дерева, наконец доказывает Пенелопе, кто перед ней находится. Только тогда Пенелопа покрывает Одиссея слезами, поцелуями и объятиями. Таким образом, она обнаруживает зазоры в господствующем патриархальном укладе и использует их.

При переходе от эллинских монархий времен Гомера к полисам классической Греции институт брака сохранил почти те же обязательства, правила и свободы. И даже когда браки, как следствие перемен, перестали служить союзу целых семейств, а сутью брака стали сама семейная пара и ее обязательства перед политией, главной целью брака оставалось продолжение рода. В «Законах» Платона, где рассматривается законодательство, необходимое для создания с нуля нового политического устройства, провозглашается, что первым шагом при формировании полиса является «союз двух людей в партнерстве брака»[91]. Брак оказывается градообразующей единицей — ячейкой, из которой рождается все остальное.