Шрифт:
Закладка:
Машина вовсю пылала, криков раненых почти уже и не слышно. Когда я выполз из-под горящего грузовика, меня никто не увидел. Ну да, подумаешь, труп какой-то ползает! Мне хватило одной, но очень длинной очереди, чтобы положить сразу пятерых. Все они стояли позади второй машины и добивали раненых. А вот нехорошо так делать, не по-человечески! Животные…
Сопротивление раненных бойцов этой машины уже практически сломали. А вот третья машина, вернее те, кто в ней ехал, ещё сражались, отстреливая нападавших. Их тоже остался всего лишь с десяток или чуть меньше, и все они залегли вокруг последнего грузовика, стреляя в него. Но советское железо достойно сопротивлялось вражеским пулям, защищая обороняющихся.
Спрятавшись за пылающей машиной, я по-тихому отстреливал врагов издалека, положив ещё двоих. Гранатомётчик, расположись чуть поодаль от основного места боя, сунулся было выстрелить, но получив от меня пулю, свалился наземь. Я чувствовал и слышал, откуда стреляли, имея в этом преимущество. Передвигаясь короткими перебежками вокруг машины, я прицельными очередями стал добивать напавших.
Услышав мои выстрелы и осознав поддержку, эфиопские солдаты усилили огонь. Последние из выживших противников попытались сбежать, но общими усилиями их добили. Такие стычки обычно скоротечны. Бой почти закончился. Почти, потому что неожиданно с левой стороны заработал пулемёт и отправил на тот свет сразу двоих бойцов из третьей машины. Пули просвистели чуть правее меня, заставив броситься на землю.
Я тут же открыл ответный огонь, пытаясь подавить пулемёт, но убить пулемётчика мы смогли только с помощью трофейного гранатомёта. Гулкий взрыв разметал далеко в стороны камни, почву и останки незадачливого пулемётчика, и всё стихло. Звенящая тишина внезапно окончившегося боя больно ударила по перепонкам, тут же разорвавшись от треска сгораемых машин.
Осторожно поводя стволом автомата в разные стороны, я подошёл к уцелевшему грузовику. Мне навстречу поднялись двое: водитель и раненный сержант.
— Подполковник?!
— Бинго! Меня зовут Бинго. Идите и осмотрите всех нападавших, чтобы никто из недобитков не выстрелил нам в спину. А я пока займусь выжившими.
— Да, щас сделаем!
Вскоре послышались два выстрела. Да уж, осмотр закончился весьма специфично. Хотя глупо ждать снисхождения и благородства к противнику от тех, кто буквально мгновение назад потерял в бою своих друзей!
Никто из старших офицеров здесь в плен не сдавался ни сомалийцам, ни эритрейцам. Солдаты тоже старались в плен не попадаться. Африка, сэр!
Потому что последствия оказывались весьма печальными. Жуткая смерть, мучения, отрезанные органы и прочие весьма отвратительные вещи. Знал об этом и я. Знал, но не переживал. Уж негр с белой душой, прошедший слишком многое, не сдался бы без боя. Да и мало никому не покажется в случае моей гибели, плохо будет всем! Я сумею отомстить даже с того света, на одно мгновение задержавшись на этом.
Пока эфиопы разбирались с врагами, я первым делом метнулся к своей машине. С трудом распахнув обгоревшую дверь, увидел на полу кабины свою полыхающую сумку. Не обращая внимания на огонь, вышвырнул её наружу и, затоптав пламя, вынул изрядно обгоревший пакет.
Впрочем, обгорел он лишь снаружи, потому не критично. Письмо, как я уже отмечал, находилось у меня во внутреннем кармане. Отряхнув пакет, я направился к БРДМ, что лежала на боку с краю дороги. Уже на подходе к нему стало отчётливо нести жареным человеческим мясом. И обугленные до костей тела напоминали о бренности нашего существования и скоротечности любой жизни на войне. Да уж…
Короче, дело к ночи. А ведь нужно ещё похоронить погибших, отдав последний долг солдатам. Осмотрев все трупы, я подошёл к своему бывшему грузовику и с удивлением увидел сидящего недалеко от него медбрата, что баюкал своей правой рукой левую. И где он до этого прятался? Пуля попала ему в кость. И теперь вывороченная наружу рана обильно кровоточила, хоть медик и пытался её как-то нормально перевязать.
Водитель лежал в кабине сломанной куклой, простреленный автоматной очередью, а из кузова больше никто спастись не успел. В итоге целой оставалась лишь последняя машина, да в ней девять раненых разной степени тяжести. Ну и я, и ещё двое, сумевших не получить ранение. Пока остальные наскоро хоронили убитых, я оказывал помощь. Больше ничего сделать для них мы не могли. А повстанцы просто остались лежать там, где их застала смерть. Я забрал у них только оружие.
Рыкнув мотором, побитый УРАЛ двинулся вперёд. В кабине находился один водитель, остальные, кто как мог, ощетинившись автоматами, разместились в кузове. Таким образом, мы и ехали весь день, пока не добрались до населённого пункта, где стояла большая воинская часть правительственных войск. Там я всё и рассказал, а мой доклад подтвердили все остальные. Переночевав, я получил машину и выехал в Аддис-Абебу.
Глава 9
Саид
Генерал-майор Мерид Негусси сидел в комнате одноэтажного уютного домика итальянской постройки, выкрашенного в розовый цвет. Уж такая прихоть имелась у колонизаторов, что выстроили здесь квартал для своих чиновников и военных.
Сейчас же эти домики принадлежали элите из числа эфиопов. Да в некоторых из них проживали иностранцы, работающие или торгующие в этой стране. Домик принадлежал другу Мерида Негусси, тоже генералу, но уже в отставке. И, пользуясь таким удобным соседством, тот имел связи со многими торговыми представителями из очень разных стран.
В комнате находились несколько высших офицеров, собравшихся здесь для приватной беседы. Все они пришли сюда на свой страх и риск. Ставки были очень высоки, и встретились они не просто так или чтобы выпить теджу в тёплой и дружеской обстановке.
— Товарищи, — обратился ко всем присутствующим генерал. — Я собрал всех для того, чтобы скоординировать наши общие усилия. Все знают, для чего мы здесь собрались, и каждый пришёл по своей собственной воле. Так?
Все кивнули.
— Тогда я начну. Последние события в Эритрее показывают полное нежелание Менгисту решать накопившиеся проблемы. Он не хочет идти на переговоры с эритрейскими сепаратистами. Между тем я наладил негласные связи с их лидерами, а также со старейшинами родов и кланов. И требование у них лишь одно: все они готовы остаться в составе Эфиопии, но только в качестве независимой автономии и со своими органами самоуправления.
Генерал сделал паузу, обвёл всех присутствующих испытующим взглядом и, тяжело вздохнув, продолжил:
— Мы понесли огромные потери. Наше население обеднело, а страна
