с конным корпусом Жлобы, окружила отборную марковскую дивизию, имевшую в своем составе около 9 тысяч штыков. Она считалась у белых одной из самых стойких, потому что четвертую ее часть составляли кадровые офицеры. Левандовский лично руководил боем. «За мужество и храбрость, проявленные им в боях против неприятеля в феврале 1920 года, когда дивизией под личным и умелым его командованием был захвачен район Старочеркасская — Манычская, что имело важное значение для дальнейшей нашей операции» приказом РВС республики М. К. Левандовский был награжден орденом Красного Знамени.

...Весна дружно вступила в свои права. Зажурчали в полях ручейки, сливаясь в шумные потоки. Над пригретой землей поднимались зыбкие облака пара. На проталинах радовали глаз первые подснежники. Части Красной Армии неудержимо двигались вперед по плодородным нивам Кубани. Деморализованные деникинцы поспешно отходили на юг, бросая обозы и технику. В ясные дни на горизонте все отчетливее выделялись заснеженные вершины гор, приближалась пора освобождения Кавказа. 4 марта полки 33-й Кубанской дивизии заняли станицу Кущевскую и, не останавливаясь, двинулись к Екатеринодару.

Незадолго до этих событий решением ЦК РКП (б) был образован Центр по восстановлению Советской власти на Кавказе. Его председателем стал Г. К. Орджоникидзе, заместителем — С. М. Киров. По их просьбе Левандовский был назначен командующим специальной группой войск. В выданном ему мандате значилось: «По политическим соображениям в Ставрополь командируется начдив-33 Левандовский, как хорошо знакомый с местными условиями и пользующийся популярностью среди населения Терской области». Командующий фронтом приказал ему объединить войска, действовавшие на ставропольском и георгиевском направлениях, и овладеть Моздоком.

На помощь восставшему народуп

Глубокой ночью в Ставрополе в кабинете члена Реввоенсовета 11-й армии Кирова раздался телефонный звонок. Сергей Миронович снял трубку.

— Вас вызывает Ростов, — услышал он заспанный голос связиста, и тут же через расстояние до него донесся приятный баритон с легким кавказским акцентом.

— Здравствуйте, товарищ Киров! — говорил Серго Орджоникидзе. — Завтра я думаю выехать к вам. Привезу обмундирование на пятнадцать тысяч человек, деньги, патроны. Что у вас хорошего? Взят ли Грозный? Где Левандовский? В каком состоянии промыслы и нефтяной запас?

— Грозный взят вчера. Левандовский уже приехал. Работы здесь колоссальное количество. Промыслы в исправности. Запасы нефти еще не выяснены, — ответил Сергей Миронович.

Где-то на линии пронесся треск грозовых разрядов, звук пропал, потом снова через цепь помех прорвался далекий голос:

— Мы производим смену командования. Василенко переводим командармом-9, а Левандовского назначаем командующим 11-й армией.

Поутру Михаил Карлович предстал уже в новом качестве. Он вызвал адъютанта и продиктовал ему телеграмму Владикавказскому ревкому: «Командующий армией Левандовский просит сообщить, каково настроение народностей Терской области — казаков, ингушей, осетин, кабардинцев и других».

«За полтора года деникинского господства на Тереке многое изменилось, — думал командарм, — а для того чтобы принимать правильные оперативные решения, нужно учитывать все политические факторы». Просмотрев последние донесения с фронта, он пригласил к себе начальника штаба. Аккуратный и исполнительный Ремизов явился в мгновение ока.

— Александр Кондратьевич, познакомьте меня, пожалуйста, с положением армии, — попросил Михаил Карлович.

— 13 марта мы взяли Георгиевск, — начал свой доклад Ремизов. — Распространяясь вдоль железной дороги Ростов — Баку, наши войска освободили Пятигорск и Грозный. Сейчас идут бои в районе Петровска (ныне Махачкала. — Авт.), где, прижатые к морю, деникинцы оказывают упорное сопротивление.

Поздно вечером в штабе собрались командарм Левандовский, члены Реввоенсовета Киров и Мехоношин. Ждали Серго Орджоникидзе, который с минуты на минуту должен был приехать из Ростова. Он появился в штабе в половине второго ночи. Одним движением сбросил на диван мешавшую ему длинную шинель, обнялся с боевыми друзьями и тут же, без паузы, включился в деловой разговор. Речь пошла о положении в Азербайджане, к границам которого подходила 11-я армия. Правившая там Тюркская демократическая партия, или сокращенно «Мусават», не имела поддержки у народных масс, держалась лишь на штыках интервентов. Вначале на турецких, потом на английских.

— В Азербайджане готовится восстание, — сообщил Серго. — 15 марта бакинские большевики обратились с просьбой оказать им помощь в борьбе с мусаватистами. На вашу армию возлагается почетная миссия освобождения трудящихся Закавказья.

Лица командиров засветились радостью и гордостью за доверие.

— В ближайшее время в ваше распоряжение поступят новые соединения: 20-я, 28-я и 32-я стрелковые дивизии и отдельная кавбригада Петра Курышко.

— Против такой силы мусаватистам не устоять, — заметил Левандовский, — мы с ходу опрокинем их в море.

— У меня и у командующего фронтом Тухачевского было такое же мнение, но Владимир Ильич поправил нас. В телеграмме от 17 марта он дал согласие на военную помощь местным революционным силам, однако предложил сделать это не раньше, чем внутри Азербайджана созреют предпосылки для свержения правительства мусаватистов, а местные коммунисты и трудящиеся массы запросят помощь.

Вот что он пишет — Орджоникидзе достал из кармана листок бумаги: «Взять Баку нам крайне, крайне необходимо. Все усилия направьте на это, причем обязательно в заявлениях быть сугубо дипломатичными и удостовериться максимально в подготовке твердой местной Советской власти».

— Как видите, Владимир Ильич против нарушения права нации на самоопределение, инициатива помощи должна исходить от азербайджанских коммунистов.

— Вы поддерживаете связь с бакинским подпольем? — спросил Серго у Кирова.

— Конечно. По нашим сведениям в нелегальных условиях там работают три с половиной тысячи коммунистов. Создан Центральный военно-боевой штаб. Он действует под руководством Бакинского городского комитета партии. Формирует вооруженные отряды и дружины, выделяет инструкторов для обучения рабочих военному делу. По просьбе азербайджанских коммунистов в Баку переправлено большое количество винтовок. Часть оружия они получили морем из Туркестана от товарища Фрунзе. Все готово для выступления.

Серго умел втянуть людей в оживленную деловую дискуссию, был внимателен к их точке зрения. За обсуждением засиделись почти до рассвета, зато выработали обоснованную и четкую программу действий. Прямо из штаба Левандовский отправился на вокзал, где ждала его жена. Он спешил к войскам, которые теснили деникинцев к побережью Каспия. Путь лежал через Грозный, и поэтому Михаил Карлович решил заскочить на день в свой родной город, повидаться с родителями и оставить Лиду на это время в отчем доме.

Наспех восстановленные и скрепленные, как говорится, на живую нитку, пути не отличались надежностью, поэтому бронепоезд командарма двигался осторожно, как бы с опаской, и прибыл в Грозный значительно позже, чем предполагалось. Не дожидаясь полной остановки состава, Михаил Карлович спрыгнул на землю, помог соскочить с подножки Лидии. Вдвоем они торопливо зашагали по знакомым улицам.

К счастью, мать и