Никто из лесных обитателей, даже ведьма Койя, не в силах был противостоять заклинанию вожака.

— Ты выгоняешь меня, Белокрылый Бизон, — прошипела Койя, и глаза её недобро блеснули; обычно чёрные и потухшие, сейчас они вспыхнули красным, как два уголька, разбуженные дыханием пыльного ветра. — Что ж, я уйду из родного леса. Но, прежде чем уйти, я спалю этот лес дотла!

С этими словами Койя плюнула прямо в Бизона своей чёрной слюной, перепрыгнула через его спину и, кувыркаясь, взлетела в небо.

— И запомни, даже ты мне не помешаешь возвращаться сюда в чужих снах и по-прежнему воровать радость!

С этими словами ведьма Койя скрылась на горизонте.

Белоснежная шерсть Бизона вмиг потемнела, стала тлеть и дымиться. Все ручьи в Диком Лесу пересохли, трава загорелась, огонь перекинулся на деревья.

Белокрылый Бизон — который теперь стал уже не белокрылым, а тёмным с подпалинами — воспарил над лесом и, чтобы потушить пожар, принялся отрывать клочки своей гривы и кидать вниз. Шерсть Бизона превращалась в дождевую воду и заливала огонь. Если же Бизон видел, что огонь поразил кого-то из обитателей леса, он пикировал вниз, в самую гущу пожара, и накрывал пострадавшего своими огромными, тяжёлыми крыльями, и отдавал ему целую прядь из гривы. И эта прядь становилась ледяным родником, в котором спасался обожжённый пламенем зверь.

Три дня и три ночи хозяин леса боролся с огнём, и к утру четвёртого дня пожар удалось потушить, и ни один зверь не погиб, хотя многие получили ожоги. Но крылья некогда Белоснежного Бизона сгорели дотла, и у него больше не было шёлковой гривы, а на месте Дикого Леса теперь лежала выжженная, сухая, голая степь. Не стало ни воды, ни сочной травы, ни цветов, ни фруктов. А вековые деревья больше не заслоняли собой обитателей леса от хищников и охотников. С тех самых пор Дикий Лес превратился в Дикую Лесостепь, а беззащитные суслики были вынуждены уйти глубоко под землю.

* * *

— А как же Белокрылый Бизон? — пискнул суслик Дрожащий Хвост. — Что с ним было дальше?

— Белокрылый Бизон лишился своих белых крыльев и сделался обычным бизоном, — ответила Безвольная Лапка. — Он, возможно, до сих пор бродит там, у подножия диких скал, со своим немногочисленным стадом.

— А Койя? — не унимался Дрожащий Хвост. — Куда улетела Койя?

— Она отправилась в Ближний Лес — прибежище преступников всех мастей. Но там, в Ближнем Лесу, она не нашла весёлых зверей, а только злобных, испуганных и коварных. А может быть, в чужом лесу она просто не могла колдовать. Без зверского смеха и радости она быстро зачахла. После себя она оставила выводок обычных койотов. И её дети и их потомки стали бандитами. И совершая грабежи и убийства, они всегда хохотали.

— И что же, они до сих пор грабят зверей и хохочут? — содрогнулся Дрожащий Хвост.

— Нет, милый. Однажды, бешено хохоча, они истребили друг друга. Я слышала, в живых остался лишь один маленький детёныш-койот, которого добрые обитатели соседнего Дальнего Леса забрали к себе и воспитали хорошим зверем… Ну всё, сынок. Достаточно на сегодня вопросов. Пора спать. — Безвольная Лапка снова поправила болтавшийся над кроваткой оберег из паутины, пёрышек и колючек.

— Но… мам. Если ведьмы Койи больше нет, зачем нам от неё защищаться? Давай мы снимем этого ловца снов. Мне не нравится, как он шуршит.

— Нельзя, малыш. Ведь дух ведьмы Койи может прийти в наши сны, даже если самой её давно уже нет.

— Ой, — пискнул суслик. — Я боюсь духа ведьмы.

— Не бойся, милый. Ловец снов надёжно тебя защитит.

— А тебя, мама?

— И меня. Наша норка — самое безопасное место в Дикой Лесостепи.

Сказка Дальнего Редколесья

Дальнее Редколесье располагается в далёкой саванне. Это жестокое и беспощадное место, где постоянно идут кровопролитные войны (за фрукты, за власть, за водопой, за самок, за территорию), а шаманы приносят зверские жертвы. Здесь действует только один закон: закон силы. Сильные имеют право обижать и пожирать слабых. Лев спокойно может съесть лань, и за лань никто не заступится, а льва никто не накажет. Климат в Дальнем Редколесье тяжёлый: каждый год сезон ливневых дождей сменяется долгой, изнуряющей зверей и истощающей землю засухой. По удивительному стечению обстоятельств именно в этом засушливом, зверском, неприветливом и опасном краю растёт самый вкусный и сочный в мире фрукт под названием «Солнечное Манго».

Легенда про кость и мякоть

— Пить, — жалобно сказал жирафик Рафик. — Мам, дай мне водички.

— Сейчас засуха, милый, поэтому у нас мало воды. Ты сегодня уже пил воду. Я дам тебе кокосовое молоко, оно поможет утолить жажду.

Жирафа Рафаэлла протянула сыну кокос с соской, и он зачмокал, потягивая тёплую, мутную, сладковатую жидкость.

— Ну что, напился? — Рафаэлла забрала у него пустой орех.

— Да, но мне надоело кокосовое молоко!

— Не говори так! — нахмурилась жирафа. — Не гневи Богов Манго. У других зверей в засуху нет даже кокосового молока.

— Почему у других зверей нет?

— Потому что они обычные звери, Рафик, а не изысканные, как мы. Наш род Изысканных Жирафов очень древний и знатный. В нашем роду у всякого самца имя — Раф, как у тебя и у папы, а у самки — Рафаэлла, как у меня. Мы богаты, поэтому у нас есть сочные фрукты, вода и кокосы даже во время засухи.

— Если мы такие знаменитые и богатые, почему мы уже третий день прячемся? Почему ты сегодня не отпустила меня в пустыню играть с сурикатами? Мы собирались искать пиратский клад…

— Мы прячемся, милый, потому что Царь Зверей перестал следить за порядком и уехал далеко-далеко. И сейчас в Редколесье орудует шайка львов во главе с вожаком по кличке Братан. И им плевать, что мы из знатного рода. Они хищники и головогрызы. А мы — беззащитные жертвы. Лучше посидеть несколько дней безвылазно дома, чем пойти играть с сурикатами и потерять жизнь.

Рафаэлла откинулась в кресле с высокой спинкой, поддерживавшей её длинную шею.

— А почему мы жертвы, мама? — возмутился Рафик. — Давай мы тоже будем хищниками. Пойдём на охоту! Загрызём этих мерзких львов! Ненавижу быть жертвой!

— Ты смел и мудр не по годам, сын мой, — одобрительно кивнула Рафаэлла. — Когда ты вырастешь, обязательно найдёшь