class="a">[123]. В последние дни царствования Елизаветы I английские чиновники составили семистраничную «Инструкцию для посещения Голландии и Зеландии», где содержалось почти 60 пунктов, охватывавших вопросы голландского судоходства, судостроения и организации морского дела в больших подробностях, от «побеседовать с теми из плотников, кои славятся наивысшим мастерством и по имени и вызнать у них правила пропорций для строения рангоута и такелажа» и «как обходятся они с парусами в порту, и как в море, какого сорта у них команды и каковы они бывают на разных кораблях» до «сколько же человек держат они на военных кораблях согласно их грузоподъемности»[124]. К началу Двенадцатилетнего перемирия голландский опыт в деле мелиорации земель пользовался столь высоким признанием, что испанская корона наняла Адриана Бота, инженера-гидротехника из Делфта, для консультаций по проекту осушения озера в Мексике[125]. Томазо Контарини, бывший одно время послом Венецианской республики в Соединенных провинциях, в 1610 г. восторженно докладывал в La Serenissima[126], что те части Нидерландов, которые не загорожены естественными дюнами наподобие «нашего края», близ берега океана обрели защиту из искусственных строений, именуемых дамбами, «сиречь барьерами, сделанными из земли и морских трав, возведение коих обходится в высокую цену, но за коими ухаживают с превеликим тщанием, ибо зависит от них и безопасность городов на стенах и благоденствие всей страны». Мосты через каналы построены таким образом, что «после каждого прохода судна закрываются они самостоятельно, без приложения какой-либо сторонней силы, так что не создается ни малейшего неудобства для прохожих». Ветряные приводы используются не только для осушения, докладывал Контарини, но и для самых разнообразных действий, которые венецианцы осуществляют с помощью водяных приводов: распилки бревен, изготовления бумаги, ковки железа или меди или размалывания зерна[127]. Первой из голландских машин, вызвавших такой интерес, что через несколько лет Цайзинг включил ее в Theatri machinarum, оказалась ветряная мельница для зерна с поворотным верхом шатра. Первая известная официальная поездка представителя иностранного государства в Голландскую республику для изучения техники была совершена в 1642 г. по приказу курфюрста Бранденбургского инженером Хансом Георгом Мемхардтом для изучения ветроприводов водооткачивающих машин[128].

В последующие несколько десятилетий иностранцы стали чаще приезжать в Соединенные провинции, чтобы наяву посмотреть, как изготавливают шедевры ремесленного мастерства и каким оборудованием пользуются в производстве. Когда в 1660-х гг. Кольбер занялся восстановлением французского военного флота, одним из первых действий было командирование в Голландскую республику (и Англию) трех миссий, которые должны были представить ему подробные доклады об организации и практике судостроения[129]. Гверрини в 1683 г. проехал Голландию к северу от реки Эй, чтобы собственными глазами увидеть верфи близ Зана и города на западе Фрисландии[130]. А в 1697 г. русский царь Пётр собственной персоной прожил четыре месяца в Нидерландах, овладевая ремеслом корабельного плотника в Амстердаме на верфях Ост-Индийской компании и в Заанстрике[131]. Голландцы к тому времени получили признание как первоклассные специалисты во многих отраслях гражданского и гидротехнического строительства. Ла Фёй и Гверрини осмотрели и описали гораздо более широкий круг важных объектов, нежели Контарини. Если Контарини особенно поразило усердие, проявившееся в строительстве дамб, изобретательность в конструкциях мостов и гибкость решений по применению ветряного привода, то первые двое более всего восхищались бросающимся в глаза многообразием и искусностью изделий, из которых формировались базовые элементы материальной инфраструктуры Голландской республики. Ла Фёй внимательнейшим образом, углубляясь в мельчайшие подробности конструкций, изучал все виды дамб, плотин, мостов, насосов, водоподъемных ветряных машин и механических драг. Отчет Гверрини, помимо того, выдает жадный интерес составителя к конструированию и устройству машин и приспособлений, использовавшихся в строительстве, таких как копры и недавно изобретенные устройства для транспортировки грунта.

Вдобавок к славе кораблестроителей и создателей инфраструктуры голландцы к 1680-м гг. обрели растущую известность как конструкторы и изготовители инструментов и машин для промышленности. Пьетро Гверрини, хотя и не был обязан, также тщательно изучил несколько машин, использовавшихся в различных процессах текстильного производства. В письмах во Флоренцию он описал и проиллюстрировал станок для изготовления полировальных тканей, машину для намотки пряжи и овальный стан для прядения и кручения шелковых нитей, который имел две бобины и до 80 шпинделей, увиденные в Амстердаме; все они приводились в действие вручную[132]. Officina machinarum, которую Бускенфельт нарисовал для своего стокгольмского начальства, изобиловала разнообразными станками. Помимо установки для очистки глины, приводимой в действие лошадью, и ручного станка для плетения лент, который позволял изготавливать одновременно 12 – 14 шелковых лент, Бускенфельт описал среди прочего установки с ветроприводом для распиловки бревен (оснащенные разным количеством – 10, 12, 14, 20 и более – пил), размалывания золы, измельчения табака и перемалывания тряпья для бумажной промышленности. Многие из этих устройств можно было найти в промышленной области Заанстрик, лежавшей немного севернее Амстердама. Одним из центральных событий его (и Полхема) поездки в Нидерланды стало посещение шелкокрутильной фабрики, построенной в 1681 г. неподалеку от Утрехта, в поместье Зейдебален, принадлежавшем Якобу ван Моллему. Невзирая на то что доступ в помещение был строго ограничен из соображений секретности, шведы умудрились собрать исчерпывающую информацию о работе сложных машин, для этого они прикинулись скромными, туповатыми простаками, которым нужно все объяснять дважды, прежде чем они хоть немного поймут, для чего служит тот или иной механизм[133]. В начале XVIII в. олицетворением технической недосягаемости Голландской республики для искателей новых технических решений уже были не голландские осушительные предприятия, а станки для плетения лент, машины с ветряным приводом Заанстрика и шелкокрутильные установки Зейдебалена.

Ко второй половине XVIII в. техническая развитость голландцев заиграла, с точки зрения иностранцев, новыми гранями. Судя по всему, officina содержала куда больше доступных технологий и предметов, чем считали прежде. Индустриальные ветряные приводы, машины и инструменты для текстильной промышленности, дамбы, осушительные устройства, дноуглубительные драги и многие другие достижения гражданской и гидротехнической инженерии, несомненно, пробуждали у иностранцев все больше интереса и восхищения. Но из путевых описаний и технической литературы следует, что список достижений существенно вырос. «De tous les arts, l’architecture hydraulique est celui que [les Hollandais] ont porté à une plus grande perfection»[134], как о чем-то само собой разумеющемся писал инженер Бернардин де Сент-Пьер в книге Observations sur la Hollande, la Prusse, la Pologne et la Russie, написанной по материалам путешествий в 1760-х гг. Однако он признавал, что изобретательность голландцев распространяется и на многие другие сферы деятельности. Голландцы «ont perfectionné un grand nombre d’inventions utiles, – продолжал он, – entre autres l’imprimerie, l’art de construire des vaisseaux, de fabriquer le papier, le verre et la