– Брум идёт по вашим следам, – вынырнула из-за плеча дракона Вильма.

– Нам пора, – тихо сказала я, и Эндер поднялся.

– Его величество разрешил приставить к тебе охрану. Мои коллеги из управления будут забирать тебя из дома Левенштернов и отвозить в гимназию. Это тоже временно. Пока ведётся расследование.

Кивнув, Эдвина чуть слышно произнесла:

– Я буду ждать тебя. – И снова, пытаясь скрыть слёзы, крепко обняла Делагарди.

Не уверена, что такой ответ Эдвину удовлетворил, но продолжать разговор времени всё равно не было. Быстро попрощавшись, мы поспешили вниз, опасаясь, как бы Брум не застал нас с племянницей. Обязательно ведь настучит потом их величествам, а тем только дай повод настучать уже нам. Всем, чем можно. И Левенштерн наверняка этим воспользуется.

Я чувствовала себя отвратительно! Вроде и не я в который раз разочаровала ребёнка, но почему-то предательницей чувствовала себя именно я. Вот Раннвей, когда в следующий раз снова «включится», даже не подумает мучиться угрызениями совести.

От мысли о неминуемом «включении» драконицы настроение испортилось окончательно. Поэтому когда Брум с воплем: «Ну где вы пропадали?!» метнулся к нам, я едва не зарычала.

А вот «муж» остался невозмутим и в ответ прохладно так высказался:

– Вас можно спросить о том же самом. Мы вас по всей гимназии искали! У меня нет времени на подобное времяпровождение, мейст Брум. В следующий раз не теряйтесь.

Королевский соглядатай явно собирался ещё что-то добавить, но после выговора Делагарди захлопнул рот и с мрачной миной поплёлся за нами.

* * *

Следующие несколько дней как будто слились в один. Я ошибочно считала работу следователей невероятно захватывающей, интересной, но всё оказалось более чем прозаично. Много времени уходило на разъезды по городу и поиски людей, которые тем или иным образом могли быть связаны с Кристой и нашими искажёнными. Теперь, когда стало очевидно, что все они – звенья одной цепи, стало немного проще. Эндера больше не мучила совесть, что всё своё время он посвящает проблеме с Эдвиной и поискам дракона, уготовившего ей роль жертвы. А его величество, узнав, что похититель наследницы Фарморов и тот, кто приказал убить лорда Карриша, – одно и то же лицо и что поисками нечестивца занимается лично Делагарди с напарником, неожиданно смягчился. Заявил, что если Брум посчитает, что мы в состоянии заботиться о ребёнке, наши шансы вернуть Эдвину значительно повысятся.

Брум… Замкнутый, ворчливый и вечно чем-нибудь недовольный. Казалось, его раздражает один лишь мой вид и звучание моего голоса. Бальдер по сравнению с ним был просто лапочкой, хоть и с дворецким не всё шло гладко. А точнее, наши отношения испортились окончательно.

После сцены с Толем его мнение о хозяйке опустилось до уровня местной Марианской впадины, если не ниже. Дворецкий встречал меня и провожал такими взглядами, после которых впору было застрелиться или последовать примеру Кристы. Он и раньше был уверен, что леди Делагарди отнюдь не леди, а после появления ещё одного мужчины, заявившего права на эту самую, прости Господи, не-леди…

В общем, по моей репутации продолжали ползти трещины.

Мне так и не удалось вспомнить, где я видела типа с фото. Дракон тоже с ним знаком не был, но горел желанием это исправить. Найти его и «пообщаться».

Кастен обналичил чек и пропал. Оставалось надеяться, что навсегда, и больше он не станет усложнять нам жизнь.

Но что радовало ещё больше – это исчезновение Раннвей! Прошла уже неделя с её последнего пробуждения, и больше она не появлялась. Уснула, исчезла, отправилась на перерождение?

Ответа на этот вопрос у нас не было.

Мы с драконом по-прежнему были не разлей вода, только по вечерам он ненадолго уходил к себе в кабинет, а я в это время принимала ванну, готовилась ко сну и делала всё возможное, чтобы к его возвращению уснуть. Чаще притворялась: оставаясь с ним наедине в спальне я превращалась в совершенно незнакомую самой себе девицу. Краснела от его взглядов, смущалась от улыбок. Прикидываться спящей было проще, чем вести себя с ним как малолетняя влюблённая идиотка.

Вот и сегодня я отправилась к себе с твёрдым намерением уснуть как можно скорее, а Делагарди заперся в своём кабинете. Пару дней назад он вручил мне колечко с маленьким красным камнем. Обычная на первый взгляд безделушка, а на самом деле артефакт, способный в случае чего известить Эндера, что я в опасности или же мне плохо. Точно такое же украшение он передал и для Эдвины. Теперь, если девочка окажется в беде, мы сразу узнаем. Равно как и будем в курсе, если Раннвей снова решит проснуться.

– Когда почувствуешь, что теряешь связь с реальностью, надави на камень, и я сразу окажусь рядом, – предупредил Делагарди.

– Главное не пропустить момент, когда я стану не я, – немного мрачно пошутила я.

– В прошлые разы тебе сначала становилось плохо, – напомнил Эндер.

Кивнув, надела колечко и с тех пор ни разу его не снимала.

Оставалось надеяться, что оно поможет, и больше Раннвей нам ничего не испортит.

Быстро искупавшись и надев сорочку, я нырнула под одеяло. В смежной спальне было темно и тихо, а значит, «муж» ещё не поднимался.

Упрекнув себя за то, что в последнее время слишком часто стала так его называть, перевернулась на бок и закрыла глаза с твёрдым намерением проспать до самого утра.

Раннвей Делагарди

Я открываю глаза и сердце, как обычно, сжимается от страха. Каждый раз, просыпаясь во тьме спальне, я нахожу его взглядом. Словно верный пёс он ночи напролёт проводит в кресле недалеко от кровати, а вчера и вовсе стоял надо мной и разглядывал. Я тут же зажмурилась, моля Великого дракона, чтобы Делагарди не заметил, что проснулась. Что это я, а не она… Услышав шелест одежды, почувствовав, как он склоняется надо мной и касается щеки губами (всего на пару мгновений, но у меня всё внутри восстаёт против этих прикосновений!), поняла, что снова исчезаю из этой реальности. Растворяюсь в густом мраке, теряюсь…

Сегодня точно так же открываю глаза с опаской. Жду, что он снова окажется рядом: в кресле или того хуже – опять будет на меня таращиться. Но его нет! Комната пуста. Лишь дверь, соединяющая наши спальни, раскрыта настежь, но дракона не видно, и я едва не схожу с ума от радости.

Проклятье!

Я не могу появляться ночами, как вор, как преступник, опасающийся, что вот сейчас его поймают! Это моё тело, моя жизнь,