а работа с кочевниками требует совершенно особой тактики и других познаний: «Ведь казахи настолько отсталы и темны, что вот на всей этой долине вы наберете всего 2–3 грамотных людей. Почти никто из них не читает газет, все они имеют очень слабое представление о подлинном лице Советской власти – а вот о Ленине знают…»276

В 1926 году на закрытом заседании парткома республики партийные деятели обсуждали трудности, с которыми столкнулись в деле советизации аула. Один из выступавших заметил: «Предвыборная кампания показала, что никакого партийного влияния в момент выборов не имелось ни в одном ауле, ни в одной казакской [казахской] волости». Попытка организовать выборы в партию, по его словам, показала, что «баи и кулаки» гораздо лучше организованы, чем сами партийные работники277. Попытки перераспределения пастбищ кочевников тоже не обошлись без затруднений: активисты спорили, как измерять земельные участки (в человеческих шагах, с помощью лошади, с помощью веревки?) и как при этом учитывать разное качество земли. Возвращаясь следующей весной, активисты нередко обнаруживали, что землепользование вернулось к тому, что было до перераспределения, и земля осталась под контролем тех же самых родов, что и раньше278.

Неудачи кампании по советизации аула стали наглядной иллюстрацией трудностей, с которыми сталкивалась партия, пытаясь проникнуть в самую ткань кочевой жизни. Поощряя кочевников к оседанию на землю, партия предлагала снижение налогов тем казахам, которые станут оседлыми жителями, но мало кто на это шел. Сами категории «оседлые» и «кочевники» были неоднозначны, и даже члены партии не могли договориться, как будет выглядеть жизнь оседлых казахов279. Кампания по перераспределению земли не смогла покончить с влиянием кланов. Более того, она, казалось, лишь укрепила их. На встрече с парткомом республики в 1926 году Голощёкин выразил разочарование результатами кампании. Он предупредил, что партия должна принять дальнейшие меры, дабы подорвать экономическую основу родо-племенных связей: «Если мы не в состоянии экономически уничтожить эти роды, то у этих родов есть свои интересы… которые тем или иным путем выявятся»280.

БУДУЩЕЕ КОЧЕВОГО СКОТОВОДСТВА

В первые годы советской власти большинство специалистов, связанных с Казнаркомземом, утверждали, что кочевое скотоводство – лучший способ использования засушливых регионов Казахстана. Подобно своей родительской организации, Наркомзему РСФСР, Казнаркомзем был заполнен людьми с «подозрительными» дореволюционными связями. После захвата большевиками власти в октябре 1917 года и формирования однопартийного государства такие государственные учреждения, как Наркомзем РСФСР и Казнаркомзем, стали местами, где эти специалисты, изгнанные с важных партийных постов, могли оказывать влияние на аграрную политику. Столкнувшись в первые годы своей власти с острой нехваткой образованных кадров, большевики были вынуждены опираться на опыт подобных экспертов, которых они часто считали ненадежными и «буржуазными»281.

В рамках Казнаркомзема одним из главных защитников сохранения кочевого скотоводства стал экономист и этнограф Сергей Швецов. Он успел проявить себя в революционной деятельности: бывший народник и земский работник, Швецов был в 1878 году арестован и сослан в Сибирь за участие в революционном движении. Вскоре после освобождения он вступил в партию социалистов-революционеров (эсеров). После Октябрьской революции Швецов, на тот момент правый эсер, то есть член антибольшевистской фракции в партии эсеров, пытался призвать к порядку первое заседание Учредительного собрания в 1918 году, но его не пустили на трибуну большевики и левые эсеры282. Вскоре Швецов оставил политику, погрузившись в научную работу, и стал одним из ведущих специалистов по Казахской степи, возглавив в 1926 году крупную научную экспедицию по изучению казахского аула.

В своем главном труде, «Казакское хозяйство в его естественно-исторических и бытовых условиях», опубликованном Казнаркомземом в 1926 году, Швецов утверждал, что кочевое скотоводство не является чем-то более отсталым, нежели оседлое земледелие, и на данный момент, будучи наилучшим образом приспособлено к природным условиям, представляет собой наиболее продуктивный из существующих вариантов283. Он считал, что партия должна не бороться с кочевым скотоводством, а стремиться повысить его производительность. Он предупреждал, что «уничтожение кочевого быта в Казакстане знаменовало бы собою не только гибель степного скотоводства и казакского хозяйства, но и превращение сухих степей в безлюдные пустыни»284, – и теперь его слова звучат зловещим пророчеством.

Швецов и другие специалисты, сгруппировавшиеся вокруг Казнаркомзема, подвергли критике идею, что крупномасштабные изменения кочевого образа жизни, произошедшие при Российской империи, являются частью «естественного» исторического процесса, «эволюции» от кочевого скотоводства к оседлому земледелию. Ученый Евгений Шемиот-Полочанский оспаривал мнение тех, кто видел в этих переменах, в том числе в тенденции к оседлости и в появлении рынков, начало «классовой дифференциации» среди кочевников-казахов. По его словам, наблюдаемый феномен был проявлением не дифференциации, но «деградации» казахского домохозяйства, когда обездоленные кочевники, чьи земли захватили переселенцы, оказывались вынуждены осесть на землю: «Там, где такое оседание произошло, бедняки не улучшили своего положения[,] и производительные силы страны от этого не выросли»285. Партия, считал он, должна сосредоточить свои усилия на исправлении ошибок Российской империи, развивая животноводство, что позволит наилучшим способом использовать природные условия республики286.

Эти ученые выдвинули несколько предложений о том, каким образом партия может оказать помощь кочевникам. Особенно беспокоили ученых огромные потери в стадах, регулярно происходившие во время джута или засухи; некоторые специалисты предлагали партии принимать превентивные меры – к примеру, организовать региональные резервы продовольствия287. Другие предлагали подталкивать кочевников к переносу зимних пастбищ в более плодородные земли или строить более качественные зимние жилища для кочевников и их скота288. В.И. Скороспешкин предложил ввести программы разведения скота, чтобы повысить качество стад у кочевников, а также создать мобильные подразделения ветеринаров и зоологов, которые будут кочевать вместе с аулами289. Он твердо защищал важность животноводства для Казахстана: «Можно говорить об укреплении этой отрасли, о подведении под нее прочной кормовой базы, можно говорить о реорганизации сельского хозяйства аула, но неправильно ставить вопрос о сокращении удельного веса животноводства в ауле и экономике Казакстана»290.

В 1928 году в статье о производстве скота в Центральном Казахстане другой ведущий ученый из Казнаркомзема, экономический географ А.А. Рыбников, обратил внимание на то, что сухой климат нескольких штатов США, в том числе Айдахо, Вайоминга и Монтаны, сходен с климатом Центрального Казахстана291. Рыбников, активно участвовавший в движении народников в Российской империи, а в 1922 году ненадолго арестованный за «антисоветскую деятельность», заметил, что американцы создали в этих штатах Среднего Запада обширные ранчо для разведения скота, и предположил, что американские ранчо могут послужить примером для развития животноводства в Казахстане292. Он утверждал, что американцы, используя такие новшества, как создание крупномасштабных ранчо,