Шрифт:
Закладка:
Приехали эти лекторы и в наш Кокшайск и назначили две публичных лекции: одну в дворянском собрании для большой публики и вторую в военном собрании – для офицеров гарнизона. Для большой публики полагались излишними какие-нибудь положительные сведения о Японии и японцах; а о вооруженных силах лектор признал достаточным на экране показать слушателям при помощи волшебного фонаря японского солдата и пояснить значение красных рейтуз и разных других предметов обмундирования и снаряжения. При этом лектор не преминул уснастить свое сообщение пренаивным третированием японцев вследствие их малого роста и физической слабости. Вообще вся эта, с позволения сказать, лекция насыщена была таким лягушечьим бахвальством, которое всегда ведет к катастрофе. Сидевший со мной рядом новый начальник дивизии, бывший раньше военным агентом в Японии, высказал мне тут же свое негодование за распространение заведомо или по умственной слепоте таких неверных сведений о противнике, ценою которых собираются заручиться от толпы дешевым патриотизмом весьма сомнительного свойства.
И действительно, какую службу сослужили нам в эту войну с Японией (и во многие другие, предшествовавшие войны) все хитроумные расчеты, клонившиеся к тому, чтобы взмылить и подзадорить наш традиционный девиз «шапками закидаем»? Разве это помешало затем призванным из запаса многим нижним чинам уклоняться от строя даже членовредительствами, которых появилось такое множество, что вызвали даже особый приказ главнокомандующего?..
Сообщение в офицерском собрании было сделано отчасти по тому же шаблону: лектор не обмолвился ни одним словом о положительных качествах японских вооруженных сил, усиленно подчеркивая и раздувая действительные или мнимые отрицательные стороны японских войск. Говоря о тактической подготовке, лектор старался внушить слушателям, что японцы хотя и проделывают с внешней стороны все так же, как принято в европейских армиях, но на самом деле во всей их тактической подготовке видно одно лишь слепое подражание чужим образцам, без всякого понимания их внутреннего смысла. Относительно сторожевой службы японцы характеризовались беспечнее турок; походные движения совершают малыми переходами. Командный состав, воспитанный в старой школе прежних самураев, признавался стоящим ниже современных требований. И так во всем: противник признавался неспособным выдержать первой встречи с нашими войсками.
Такая проповедь умаления сил и значения противника перед офицерами гарнизона, назначенного уже в состав действующей армии, была совершенно неуместна, но соответствовала господствовавшему настроению и данным инструкциям.
Но – нас могут спросить – почему же вы сами, зная Японию и японцев. вместе с начальником дивизии, бывшим военным агентом в Японии, не выступили с соответствующими поправками к извращенным выводам гастрольных лекторов? Это был бы упрек несправедливый. Еще в 1895 году, после поездки по Японии, я представил подробную записку по начальству о вооруженных силах Японии как сухопутных так и морских, в которой выводы имели предостерегающий и отнюдь не убаюкивающий характер. Пытался я и на этот раз, после лекций гастрольных лекторов, высказать некоторые, очень скромные, поправки к легкомысленным выводам о ничтожестве японских вооруженных сил. Но сделанная в этом отношении попытка вызвала сейчас же упреки в непатриотичности и несвоевременности таких поучений, которые могут действовать на других обескураживающим образом: «проповедовать силы неприятеля, хотя бы они были вполне реальны, – значит быть гасителем нашего собственного feu sacré[18]…»
Вот что пришлось выслушать от начальства. Слишком крепко въелось в нас стремление к самосмакованию. Малейшая попытка к выяснению наших слабостей приравнивается уже к «самооплеванию»; и таким образом мы искони предпочитаем, по примеру премудрого страуса, не смотреть на угрожающую опасность, а лучше прятать голову под собственным крылом.
Все время у нас идут усиленные приготовления к мобилизации, которая у нас будет объявлена 25 апреля. Мы еще в 1903 году знали, что в случае войны на Дальнем Востоке 10‑й и 17‑й корпуса будут мобилизованы и отправлены в состав действующей там армии; поэтому в настоящее время, после вспыхнувшей уже войны, должны были, конечно, ожидать осуществления этого проекта и готовиться к мобилизации. Но странными казались все эти мобилизационные работы, распределенные по дням и часам, рассчитанные на исполнение в несколько дней, с торжественным объявлением, что «первым днем мобилизации считать день такой-то», – когда мы задолго знаем не только то, что у нас будет мобилизация, но с точностью знаем даже, когда она у нас будет. Все это обусловливалось, конечно, неизбежными обстоятельствами времени: ожидалась мобилизация частная, известно, какие корпуса, война уже объявлена и поэтому нет смысла искусственно обращать ожидаемую мобилизацию в действо неожиданное и вельми секретное. Но зато пережитая действительная мобилизация не дала даже нам опыта поверочной мобилизации.
Впоследствии известно стало, что генерал-адъютант Куропаткин настаивал на одновременном объявлении мобилизации всех корпусов (10‑го и 17‑го армейских и 5‑го и 6‑го сибирских резервных), предназначенных в состав действующей армии, для того чтобы войска имели достаточно времени для прохождения курса стрельбы и сплочения частей после призыва запасных; но этому воспротивился военный министр ввиду того, что провозоспособность Сибирской железной дороги оказалась весьма слабой – не более 5—6 пар всего и трех поездов специально для перевозки войск; так что пришлось бы корпуса держать в мобилизованном состоянии довольно продолжительное время, а это повлекло бы за собою излишние расходы казны. Впоследствии события войны показали, что эта меркантильная экономия дорого обошлась государству; может быть, и усиленные строевые занятия не могли бы пополнить многочисленных прорех в нашей боевой подготовке вообще, а все же одной прорехой было бы меньше, и генерал-адъютант Куропаткин мог впоследствии (20 августа 1904 года) после опрометчивого отступления Бузулукского и Инсарского полков под Янтайскими копями, – корить военного министра, что в этом сказалась недостаточная сплоченность мобилизованных резервных частей, состоящих почти из одних только запасных. И, пожалуй, он был прав. Успех на войне представляет собой равнодействующую многих слагаемых; и если хотя бы ничтожной величиной тут вошла и такая слагаемая, как лучшая подготовка запасных в двух резервных корпусах, то необходимо было постараться сделать эту слагаемую для нас положительной, а не отрицательной. Напомним, что речь идет про первые месяцы войны, когда внутри России еще было достаточно спокойно и не было никаких опасений за нарождение беспорядков, которые творились впоследствии запасными, призванными для укомплектования войск действующей армии.
Получили карты войны. Слава богу, не будет повторения нашей беспечности, которая проявилась во время последней русско-турецкой войны, когда нам приходилось пользоваться картами австрийского изготовления. Но – увы! – и тут не без изъяна: присланы в значительном количестве карты Ляодунского полуострова и окрестностей Порт-Артура, есть
