Зато японские офицеры колесили по нашей окраине до Иркутска и в качестве официальных гостей, и в роли тайных соглядатаев, – иногда даже при благодушном пренебрежении наших властей, которые высказывали по этому вопросу и такую премудрую сентенцию: «пусть их смотрят, как у нас все хорошо налажено, по крайней мере крепко подумают, прежде чем сунуться с нами в драку…» Вместе с тем, однако, мы с своей стороны ничего не делали, чтобы узнать, как налажено все в Японии.

Сделана была у нас слабая попытка ознакомить наши войска Дальнего Востока с вооруженными силами Японии, значение которых в достаточной мере определилось уже во время японско-китайской войны, – несмотря на то, что в официальных донесениях нашего военного агента действия японских войск приравнивались к «войне с обозначенным противником». Попытка эта заключалась в том, что командующим войсками Приамурского военного округа, покойным С.М. Духовским, предложено было разрешить ежегодно 2—3 строевым офицерам отправляться в отпуск в Японию на 2—3 месяца, пользуясь небольшой денежной поддержкой на эту поездку в 300—400 рублей, за которую офицер должен был представить «какой-нибудь отчет о том, что он видел». Конечно, первые же «отчеты» убедили в совершенной бесплодности этой меры: что мог видеть и понимать в иностранной армии юный поручик, без всякой соответствующей подготовки, при полном незнании иностранных языков?..

Как, в действительности, нужно относиться к командировкам подобного рода, мы видим теперь на примере Германии и Франции: в первой – в нынешнем году с тщательной осмотрительностью избраны для командировки в Японию четыре офицера всех родов оружия в чине капитана; все они предварительно должны были изучить японский язык в Берлинской «восточной семинарии», и, кроме того, подготовляются еще для своей задачи особым образом при генеральном штабе. Во Франции избраны офицеры, также специально подготовившиеся для этой командировки и заявившие себя своими трудами в военной литературе. У нас в таких случаях привыкли смотреть на подобные назначения как на выгодные командировки, которые предоставляются офицерам совершенно независимо от всяких соображений, связанных с пользой дела. Из многочисленных примеров в этом отношении достаточно указать хотя бы на один следующий: когда после продолжительных настояний нам удалось добиться согласия английского правительства на командирование иногда офицеров Генерального штаба в Индию, то назначались офицеры, нуждавшиеся в материальной поддержке, или по иным соображениям; но во всех случаях ни один из командируемых не знал даже английского языка, не говоря уже о какой-нибудь специальной подготовке для такого назначения. Само собою разумеется, что, за одним-двумя исключениями, знания наши об индобританских вооруженных силах, при посредстве подобных поездок офицеров Генерального штаба, не обогатились новыми сведениями.

Таким образом, все наши сведения о вооруженных силах Японии исчерпывались официальными донесениями нашего военного агента. Между тем находившийся в Японии наш военный агент, как упомянуто было выше, склонен был вообще всячески умалять значение вооруженных сил японских и их боевую подготовку. Весьма вероятно, что эти донесения в значительной степени повлияли на ход наших приготовлений на Дальнем Востоке, вследствие чего вспыхнувшая война и захватила нас неподготовленными. То же самое случилось и с предшествовавшей войной с Турцией в 1877 году: и тогда военный агент наш в Константинополе доносил о ничтожности вооруженных сил турецких, благодаря чему мы начали войну с действующей армией в 180 тыс., а затем пришлось вызвать и гвардию, и гренадер; в результате, вместо того, чтобы покончить войну в 4—6 месяцев, как предполагалось сначала, пришлось возиться 1½ года. Если бы – как тогда в Турции, так и теперь в Японии – кроме единственных военных агентов у нас имелись бы и другие офицеры, непосредственной службой изучившие армии наших противников, то, по всей вероятности, у нас имелось бы и более правильное представление о тех вооруженных силах, с которыми нам пришлось считаться.

Всем известно, что наши военные агенты при иностранных армиях в большинстве случаев не работники, а представители своей армии: они не столько работают над кропотливым изучением всевозможных мелочей по организации и обучению разных родов оружия, сколько «представительствуют» в торжественных случаях, увеличивая внешний декорум парадной обстановки обилием и разнообразием военных мундиров. Необходимо и то признать, что наши военные агенты, состоя в качестве военных атташе при дипломатических посольствах, отвыкают от всякой работы, охотно предаваясь традиционному сибаритству дипломатов, которые веками привыкли смотреть на себя как на людей, призванных проводить жизнь в приятном безделии; хорошо известно, что, например, посланник наш в Японии, во время и после окончания японско-китайской войны, несмотря на оживленные дипломатические переговоры, которые велись тогда с Японией, – несмотря на объявленную у нас мобилизацию и возможность объявления войны, – преспокойно жил себе круглый год на даче в Йокогаме под предлогом ремонта посольского дома, а на самом деле – предпочитая этот европейский город с его развлечениями скучному и пыльному Токио. Примеру посланника подражал и его военный атташе, который в это время в Японию не заглядывал вовсе, предпочитая жить в шумном Шанхае. Весьма естественно, что при таких условиях наше правительство было мало осведомлено об истинном направлении политики в Токио или о положении вооруженных сил наших противников. Между тем японские офицеры в больших и малых чинах, явно и тайно, тогда уже колесили по всему Приамурскому краю и нашему тихоокеанскому побережью, изучая обороноспособность края и наши вооруженные силы.

Насколько вообще оказались несостоятельными наши расчеты на случай войны с Японией, видно из того, что у нас признавалось достаточным для этой войны иметь всего лишь 165‑тысячную армию в составе четырех сибирских и двух армейских (10‑й и 17‑й из Европейской России) корпусов, не считая гарнизонов Порт-Артура (в 37 тыс. чел.) и Владивостока (30 тыс. чел.). А в действительности, как известно, мы при достаточной доле «терпения», после 20 месяцев войны, проиграли кампанию после сосредоточения на театр войны свыше миллиона войск, имея в последнюю минуту 700‑тысячную армию на Сыпингайской позиции.

Глава IV

Грянула война

Грянула неожиданно. Приезд из Порт-Артура в отпуск помощника главного военного инженера крепости. Непосредственное известие от наместника. Мы развлекаемся в клубе. Взрыв наших броненосцев. Объявление войны. Штабная работа. Войны не будет. Обработка общественного мнения. Приезд в нашу провинцию офицеров Генерального штаба из столицы в качестве гастрольных лекторов о войне и Японии. Мобилизация и импровизация. Карты театра войны. Назначение генерал-адъютанта Куропаткина командующим Маньчжурской армией. Приготовление к походу. Выворачивание казенного кармана: суммы экономические, дождь денежных пособий офицерам

Пока