Ознакомление артиллеристов происходило посредством ряда лекций, читанных в артиллерийском собрании великим князем и состоящими при нем офицерами. Присутствуя на всех этих лекциях, я был приятно поражен увидеть в великом князе столько знания и любви к артиллерийскому делу. Но в то же время было и невыразимо грустно: какой-то тяжелый рок преследует Россию тем, что мы всегда запаздываем с перевооружением и выходим на войну неготовыми; и сейчас мы перевооружаемся буквально накануне выступления на войну. Вместе с артиллеристами я слушаю о свойствах «французского» и «германского» гребня при стрельбе из новой пушки, но разве мыслимо усвоить это только из чертежа мелом на черной доске… Даже «Правила стрельбы» из новой пушки читаются нам из корректурных листиков.

Прослушали мы эти лекции, присутствовали на двух показных стрельбах и… с этим убогим багажом отправились на войну. Разумеется, мы в горах Маньчжурии, при первых боевых опытах, не находили нигде никаких «французских» или «германских» гребней и ставили свои батареи по правилам, впитанным со школьной скамьи, на вершинки, и жестоко платились за это. Вот эти-то лекции на самой войне ценою крови быстро научили нас не только распознать заморские гребни, но ставить батареи и на дно речек…

Строевые занятия, вообще говоря, плохо клеятся во время мобилизации, хотя по мере возможности проделывается все по расписанию. Все поглощены заботами по снаряжению вверенных частей и себя лично в военный поход на далекую окраину, сознавая, что начальство раньше всего обратит внимание на результаты именно этой заботливости.

Принялись за расходование экономических капиталов, которых у нас в дивизии имелось всего около 92 тыс. рублей. Имея в своем распоряжении значительные суммы, не трудно, конечно, придумывать, что бы такое взять с собою, что впоследствии понадобится в Маньчжурии: одному командиру полка приходит в голову фантазия купить карманные часы для всех унтер-офицеров полка, и – расходует на это 3—4 тысячи рублей; другой придумывает мудреные фильтры ввиду того, что в Маньчжурии будто бы воды мало и плохого качества; третий находит, что нужнее всего солдату понадобятся опанки или туфли на привалах и ночлегах, а иногда и на походе, и ходатайствует о разрешении израсходовать на этот предмет 7—8 тысяч рублей на полк и т.д. Предложили полкам представить свои сметы в штаб дивизии, где постарались их согласовать, но также с конечной целью – израсходовать все запасные капиталы.

Таким образом, скопленные в течение многих лет экономические суммы, обильно насыщенные трудовым солдатским потом на вольных работах, служившие для многих поколений командиров и начальников источником либо горделивого бахвальства, либо многих печалей и радостей, – теперь беззаботнейшим образом и с легкостью, присущей денежным тратам вообще, а в особенности из казенного кармана, расходовались на разные прихоти под видом удовлетворения мобилизационных нужд полка. Всякие резоны о том, что это траты бесполезные и сомнительные, без которых можно обойтись, встречались с искренним удивлением: «на что же и копились экономические суммы, как не для того, чтобы обязательно израсходовать их при мобилизации; тем более что эти экономические суммы с избытком нарастут за время войны». Это оправдалось на самом деле: полки вернулись после войны с огромными экономическими суммами, которые заблаговременно, посредством разных махинаций в отчетности, были большей частью израсходованы с такой же хищнической безрасчетливостью, как и при мобилизации, – как только в армии известно стало, что экономические капиталы, может быть, будут отчислены в казну.

Вообще с первых дней мобилизации атмосфера точно насыщена какой-то денежной пылью благодаря полученным всеми значительным суммам пособий, подъемных и т.д., поддерживающим в офицерской среде повышенное настроение.

Надо признать, что размер установленных на этот предмет отпусков на самом деле превышает расходы на действительные нужды по снаряжению в поход, – в особенности для высших чинов, начиная от командира полка. Всем хорошо известно, что из отпускаемых при мобилизации командиру полка 2½ тысячи рублей, – начальнику дивизии около 4 тысяч, командиру корпуса около 6 тысяч (включая и суточные на первый месяц), на снаряжение в поход ими едва расходуется ¼—⅕ части; так что остальные ¾—⅘ являются своего рода «бешкешом» за требуемую службу государству, что едва ли соответствует сокровеннейшему духу Присяги и священного долга перед родиной. А если это в виду не имеется, то за что же такие огромные денежные отпуски? Уместно ли такое хищническое расходование казенных денег в трудную для государства минуту войны?

Глава V

На войну

Прощание с городом. На войну со штабом. На войну с полком. Принятие полка на лету, от поезда до поезда. Поход. Сибирь и Маньчжурия, прежде и теперь. Мои впечатления за 10 лет. Гор. Харбин. Дождевые накидки для войск корпуса. Встреча с Тифонтаем. Гор. Мукден. Посещение штаба наместника. Атмосфера вражды и недоверия между адмиралом Алексеевым и генералом Куропаткиным. Ляоян. Залетные птички, ищущие «попутчиков» в Россию

Прошел и период мобилизации, получен план перевозки по железной дороге, и мы знаем уже день посадки в вагоны. Проявляется уже заметное томление ввиду продолжительного ожидания времени отправления на театр войны.

Прибыл и государь император в сопровождении великого князя Сергея Александровича напутствовать войска в военный поход, благословил каждую часть иконой и сказал несколько напутственных слов отдельно офицерам и нижним чинам.

Через несколько дней и город устроил прощание с войсками гарнизона, отправляющимися на войну; после напутственного молебна на плацу состоялось подношение икон каждой части войск и штабу дивизии; каждому нижнему чину выданы маленькие образки. Полки оказались снабженными для похода целыми иконостасами; поднесены иконы и от городов, и от дворянства, и от местных монастырей, и от командующего войсками округа, и от купечества. Часто эти иконы весьма массивные и тяжелые; оставить их в местах квартирования и не брать в поход было бы неделикатно в отношении подносивших, имевших в виду свои подарки именно как напутственное благословение для похода; а взять все иконы с киотами и футлярами в поход – нужна особая повозка, не предусмотренная положением об обозе, так как штатный ящик с церковным имуществом имеет уже полный определенный законом груз.

Не довольствуясь иконами, город в день прощания с гарнизоном устроил еще обильное угощение нижним чинам на плацу и в казармах, а офицерам в городской думе. Как водится, угощения и банкеты сопровождались тостами и выспренными спичами, которые и для нижних чинов, и для офицеров представляли гораздо меньше интереса, чем розданные вслед затем очень практичные подарки, заключавшие в себе необходимые припасы и предметы, пригодные на походе и в вагоне, а впоследствии, после высадки, – на театре войны.

2 июня наступила