И снова забыв о них, Бьянка обратилась к Данте, и ее голос стал печальным. Конни догадалась, что Бьянка сокрушалась о том, что Данте лишил себя ее любви. Она видела, как застыло выражение лица Данте, как потемнели его глаза, но тут в дело вмешался Рафаэлло.

Он заговорил по-английски:

— Боюсь, здесь произошло небольшое недоразумение. Конни не со мной, она с Данте. — Его голос был холоден.

Выражение лица блондинки тут же изменилось, и она бросила на Конни откровенно враждебный взгляд.

— С каких это пор? — прямо спросила она, сузив глаза. Теперь она тоже говорила по-английски.

— С тех пор, как они поженились, — ответил Рафаэлло ледяным тоном.

— Что?

Блондинка выдала еще один залп итальянских слов, а затем отодвинула стул и вскочила. Взгляд, которым она наградила Конни, был полон яда.

Что касается Данте, то он превратился в камень. Но не из-за Бьянки, поняла Конни.

Из-за Рафаэлло.

Блондинка бросила Данте последнюю гневную фразу и ушла. Конни уставилась на Данте, затем на Рафаэлло. Не понимая. Не желая понимать. Что-то происходило между двумя мужчинами, от чего Данте напрягся, а Рафаэлло сохранял нарочитое хладнокровие.

И тут она догадалась.

«Он сказал намеренно, что Данте женат на мне».

Но почему Данте так отреагировал? Они действительно были женаты. Так почему?

— Спасибо, Раф, — язвительно произнес Данте, бросая на друга злобный взгляд. — Бьянка Деламонди — последний человек, которому нужно было это знать!

Он яростно впился взглядом в Рафаэлло, но его друг, как видела Конни, был совершенно спокоен.

— Мне показалось, это самый быстрый способ избавиться от нее, — объяснил он, спокойно дотягиваясь до чашки с кофе и осушая ее. Затем взглянул на часы: — Пожалуй, пора заканчивать. Я лечу утренним рейсом в Палермо. На пожилого клиента подала в суд на развод его молодая вторая жена, и он возражает против ее финансовых претензий. Я должен посмотреть, что могу сделать, чтобы защитить его деньги от ее притязаний.

— Сделай это, — коротко поддержал Данте. — Это то, в чем ты лучше всего разбираешься. И еще зашей себе рот!

Единственным ответом был смех Рафаэлло, когда он потребовал счет за их ужин.

Конни почувствовала себя неловко. Происходили какие-то события, в которые она оказалась вовлечена, но не понимала почему.

Словно осознавая ее беспокойство, Рафаэлло бросил на нее веселый взгляд:

— Не переживай. Мы с Данте так развлекаемся с подросткового возраста. Он злится, я веселюсь, и наоборот. Вот почему мы такие хорошие друзья.

Конни с сомнением посмотрела на него. Лицо Данте все еще сохраняло прежнее напряженное, замкнутое выражение.

Раф оплатил счет и улыбнулся Конни:

— Я так рад снова встретиться с тобой, Конни, это было такое удовольствие!

Он взял руку Конни и, прежде чем она успела понять, что тот намеревается сделать, поднес ее к губам.

— И я очень надеюсь, что мой старый друг оценит, какую жемчужину он приобрел. — Теперь его голос стал серьезнее, и она увидела, как он бросил вызывающий взгляд на Данте. — Признаюсь, сначала я беспокоился из-за необходимости заключить такой брак, но больше нет. Ты благотворно влияешь на него, я подозреваю, что даже больше, чем он думает.

Затем Рафаэлло поднялся и попрощался с ними.

Когда он ушел, Данте повернулся к Конни и взял ее за руку.

— Раф иногда пытается манипулировать, — произнес он напряженно. — Ему нравится думать, что он знает меня лучше, чем я сам себя знаю. Если бы!

Его голос изменился, и в глазах появилось извиняющееся выражение.

— Прости из-за Бьянки.

Конни тут же смягчилась, почувствовав беспокойство, вызванное напряжением Данте.

— В этом нет необходимости, — заверила она его. — Я все равно не поняла, о чем она говорила.

Данте криво усмехнулся:

— Она вспоминала прежние времена.

Конни заставила себя взглянуть на него понимающе, чтобы показать, что ее нисколько не смущает это столкновение с прошлым Данте. Блондинка Бьянка будет не единственной его бывшей в Милане…

— Но я мог бы обойтись без Рафа! С чего вдруг он раскрыл свой рот? — воскликнул Данте.

— Да разве это важно? Он ведь всего лишь сказал, что ты женат на мне.

Конни почувствовала неуверенность. Ей хотелось услышать что-нибудь обнадеживающее, но выражение его лица изменилось и стало отстраненным.

— Это никого не касается, — сказал он коротко. — Я никогда не надевал обручальное кольцо, и ты тоже. Наш брак и причины, по которым мы вступили в брак, касаются только нас, а не кого-либо еще.

В голове у Конни возникла масса вопросов.

«Но теперь все изменилось?» — хотела спросить она.

Данте поднялся, и она сделала то же самое, по-прежнему чувствуя себя беспокойно и неуверенно.

Они вышли, и швейцар ресторана остановил для них такси. В машине Данте снова взял Конни за руку.

Настроение у него явно улучшилось, как и у Конни.

— Не могу дождаться возвращения домой, — признался он тихим голосом, повернувшись к ней.

Она вздрогнула от предвкушения, и ее чувство беспокойства начало отступать. Сейчас она так же, как и он, жаждала вернуться в квартиру, оказаться в его объятиях и в его постели. Испытать экстаз, который ждал ее там.

Это было ее самое счастливое место на свете…

Конни снова нарезала овощи, и на этот раз Данте не прервал ее. Вместо этого он следил за ее успехами в кулинарии и диктовал ей рецепт, который они вдвоем нашли в Интернете.

Счастье переполняло ее. Эта спокойная домашняя обстановка была ей дороже всей роскоши вокруг. Она была для нее дороже, чем все приятное волнение, когда он возил ее за покупками или на осмотр достопримечательностей.

Просто нарезая овощи, Конни чувствовала себя в высшей степени счастливой.

«Это все, чего я хочу. Просто быть с ним. Мне больше ничего не нужно. Мне не нужна дизайнерская одежда или роскошная квартира, как бы все это ни было чудесно. Все, что я хочу, — это… Данте».

В какой-то момент ей придется вернуться к планам о работе — или, возможно, она сможет получить степень магистра здесь, в Италии. Возможно, она даже сможет преподавать английскую литературу итальянским студентам. Но сейчас не было ни спешки, ни срочности в этих планах. Сейчас она была довольна просто быть здесь с Данте вот так.

Конни перевела взгляд на своего мужа. Он стоял, прислонившись к кухонному столу, держа в руке бокал с пивом, из которого время от времени отпивал. Прядь волос упала ему на лоб, а его скульптурные скулы освещал один из потолочных светильников. Данте сменил деловой костюм,