Шрифт:
Закладка:
Да, воскресенье. И ближе к вечеру ее у дома подстерёг Воробьев. Сидел, нахмурившись, курил на детской площадке, на телестудию очень спешил, сказал! И позвал съездить с ним на дачу «пособирать хурму». А в десятом часу позвонил Димка, пригласил на миллионерскую виллу. «Я там не столкнусь нос к носу с твоим семейством?» – только и вздохнула. Димон сначала вроде не расслышал, но потом с длинными паузами пробормотал, что «с семейством почему-то не складывается, хотя пацаны-то отличные»… Но Алина уже пообещала Воробьёву насчет хурмы, так он ее, рыжую, спелую, медовую, без нажима, скороговоркой подал, как-то почти мимоходом:
– Слушай, побежал я, ждут… есть дело. Так ты не против запастись… зарядиться витаминами, так сказать? Бери сумки побольше!
– Ну да… Спасибо!
14
– А чего ты голову помыла? Сама говоришь, плохо для волос каждый день!
– А я вчера не мыла!
– Ну, позавчера… Куда-то собираешься, да?
Полинка зашла в комнату, руки в боки, перекрикивает жужжанье фена, поглядывает косо. Ах ты, инквизиторша! Алина выключает фен и получает еще порцию дочерней критики:
– Ты неправильно челку укладываешь, давай, я покажу!
Ну, это пожалуйста. Может, забудет, о чём спросила… Хотя…
– Меня тут позвали урожай собирать, так что челка быстренько от трудового пота станет никакой. Но показывай! На будущее! Может, сделаюсь даже красивей, чем ты, моя Полинка-малинка-хурма-маслинка!
Очень неплохих результатов можно добиться с дочкой, если говорить ей правду. Особенно по части ее внешности!! А вообще Алина сегодня перед этой соплюхой слегка робеет…
– Ой, ну прям, мам… Я тебе вчера говорила, мы с папой на море были, он купался… Потом столько разговаривали обо всем! Вот куда ты идешь? Ты послушай, послушай! Он будет воспитывать, помогать близнецам, это без вопросов, сказал. Но с бухгалтершей они совершенно разные люди! Абсолютно!
– Она экономист, во-первых, а во-вторых, не представляю, как можно воспитывать мальчишек на расстоянии.
– Ну и пусть! Главное, он тебя любит, а не её! Он рассказывал вчера… Мы сидим, жара такая, мороженым прохлаждаемся, и папа вдруг вспомнил, как встретил тебя в снегопад! Ну, он тебя с первого класса обожал, как меня эти приставалы Тимка и Карен… Но, говорит, понял, что это на всю жизнь, когда встретил тебя на улице тогда, случайно! Он тогда чуть не умер от счастья! Говорит, весенние каникулы были, и вдруг снег пошёл, прямо повалил! А он не очень утеплённый, ну и побежал домой. Конечно, мимо твоего дома, всегда, говорит, этим маршрутом старался – и на тебя наткнулся! Идёшь в белой куртке, в белой шапочке, такая Снежинка, и снежинки летают… Он так и встал, как вкопанный. А сам весь синий, наверно, потому что ты стала ему тереть лицо, а потом на минутку руку положила на грудь… И всё! И он стал твой навсегда!
Да, Димка ей рассказывал, и несколько прекрасных картин у него есть на эту тему. Одна пастель Алине особенно нравилась, хотя как раз на ней они не очень-то на себя похожи. А вообще эта встреча ей больше помнилась именно с его слов, по его прозрачно-голубым акварелям и романтичному панно в детском санатории «Смена». Нет, Димон, конечно, – талант… Ремарк, между прочим, писал, что мужчина не может жить ради любви, но ради другого человека – может! А Димка живет ради своих художеств… и вот если честно признаться, разве ее это не раздражало? Всегда, всегда! Что, неужели правда она такая собственница?! А ведь его чудесное панно вдохновило Алину на стихи, тоже, кажется, неплохие, надо бы найти их в компьютере…
– Мам, а к папе мы сегодня поедем? После твоего урожая? Или ты одна хочешь? Да я не обижусь, я же с ним пообщалась уже!
– Подожди… иди к себе, мне тут ещё столько дел надо… Слушай, знаешь… Сейчас стихи тебе найду, почитаешь, вот что! Иди пока!
Ужас какая приставучая девица эта Полька-парасолька… Нет, ты посмотри! Убила совсем настрой на амуры, авантюры… Да нет, на что-то большое, желанное, страшное – все вместе. Уже не щекочет, не горячит беспокойный такой костерок внутри… Что-то ничего уже неохота, потому что… потому что… Ну чего эта девица дома торчит в воскресенье, спрашивается?! А, вот эти стихи, нашла в планшете! Неплохо вроде получилось?
Мерзлый ландыш губ девичьих
На весеннем на морозе…
Март так метко, так отлично
Расшвырял снежинок грозди.
Юркнуть бы в подъезд пахучий —
Да к ребристой батарее!
Только в миллион раз лучше
Ручка в варежке согреет:
Трёт мальчишке нос и щеки,
На груди затихнет птицей…
Этот вечерок далёкий
В ночь вовек не превратится.
Снежной нежностью помечен,
Он светлее всё и слаще,
Беспечально юн и вечен,
И названье ему – счастье!
Кажется, удалось проникнуться Димкиными воспоминаниями! Присвоить их, что ли, потому что ей эта минутная встреча совсем «не зашла», как дочка формулирует. Она тогда очч-чень симпатизировала одному десятикласснику, как потом в универе одному преподавателю – трепетно, преданно, на расстоянии… Вот же дурища была! Да и сейчас что, намного мудрее? Даже Татьяна, если б знала о её метаниях, только хихикнула бы, наверно… Но что делать, если каждой клеточкой чувствуешь: красивый, краткосрочный романчик, да еще с Воробьёвым, немыслим, невозможен… Она же себя знает, это страшно может затянуть… зачем только?! Пусть со своей певичкой валандается, Тургенев!
– Полинка! Слушай! Иди-ка сюда, что скажу! К папе вечером тогда уж, а сейчас собирайся, поедешь со мной хурму собирать! Любишь ведь?
Кто не любит: хурма – очень вкусный субтропический фрукт, такое райское оранжевое яблочко… Несовременной великовозрастной Еве лучше с ним не шутить.
15
Она вроде боится меня! И себя, похоже… Ладно. Хорошо, что понял, а то мог бы, как вон, дождевая бочка, налиться до краев желчью да злостью… Мог решить, что просто издевается девушка над «старичком»! Да нет, нет… Неравнодушна она ко мне. Воробьёв в таких делах ещё соображает по старой памяти! В студенческие годы и
