презирает вашу „справедливость“. Все раздарить ей кажется мало, награда жжет ей руки огней позора. Себя отдать, каплю за каплей пролить свою кровь за великое дело, вот ее счастье, безумное счастье!..

„Да, я разгадал великую тайну. Бессилен дать свободу только бунт против закона. Нужна мятежная буря, чтоб смести с земли и гнилую мораль. Всей душой презирать „добродетель“ — эту старую деву, которая хочет помолодеть, променяв поповскую рясу на ученый наряд, — вот начало Свободы.

„Братья! Разбейте оковы общественных уз, разбейте оковы Морали!“

***

Нам пора резюмировать результаты нашей общей критики.

Мы рассмотрели почти все области общественной деятельности человека и везде констатировали один и тот же факт: коммунизм и анархизм находятся на противоположных полюсах.

Коммунизм теряет raison d’etre или, лучше сказать, перестает быть коммунизмом, если он не кладет в свою основу общественного производства. Но отсюда для него вытекает фатальная необходимость нового права, основанного на свободных договорах, закрепленного обычаем и охраняемого третейский судом. Понятно, что коммунизм не может ни одного дня существовать без известной системы нравственности. Ее и взялся услужливо создать самый ученый и самый последовательный коммунист нашего времени — Петр Кропоткин. Отдадим справедливость нашему великому учителю: оставаясь коммунистом, невозможно уйти от выводов его „научной“ морали.

Анархизм же, по нашему глубокому убеждению, есть учение о личности, а не об обществе, о личном творчестве, а не об общественной производстве. Отсюда, логическое отрицание не только всякого права, но и всякой морали, отрицание, стало быть, всякой общественной организации.

Анархизм, как мы его понимаем, не есть разновидность социализма, а беспощадный враг его. Наоборот, анархический коммунизм есть чисто социалистическое учение. Нам кажется, что сбивчивый и противоречивый термин „анархический коммунизм“ гораздо лучше было бы заменить словами: „безгосударственный социализм“. Бесспорное право на анархизм, как нам кажется, имеет только революционный индивидуализм.

XII.

Об индивидуализме.

Индивидуализм кладет в основу своего мировоззрения личность. На своем знамени он гордо пишет: абсолютная свобода личности. Увы! Как мало говорят уже теперь эти чудные слова! Как много низости и рабьей трусости часто прикрывает себя теперь ярким знаменем индивидуализма! Но такова уже судьба всякого крайнего учения: оно привлекает к себе все, что рвется к свету, к великому и благородному, но к нему же прилипает и вся общественная мразь, чтоб светлым знаменем прикрыть свою духовную наготу. Великая революционная идея, от которой восторженно тает и томительно бьется правдивое сердце бойца, служит только щитом для маленькой похоти жалкого пошляка... Свобода личности! Эти смелые слова не идут уже прямо к сердцу. Нам нужно старательно ограничить себя от некоторых направлений, стоящих под знаком индивидуализма.

Что такое личность? Вот вопрос, который служит пробный камнем всех индивидуалистических школ.

Раньше всего мы встречаемся с так называемой „эгоистической“ теорией. Сторонники этой теории рассматривают человека как существо, которое, по самой природе своей, вечно стремится только к своей личной выгоде. Эта же выгода состоит в том, чтоб с наименьшей тратой добиться наиболее полезных для личности результатов. Польза! Вот единственная сила, которая обладает магической способностью толкать человека на работу. Она же причина всех общественных учреждений и основа всей морали.

С точки зрения личной пользы эта школа подходит и к анализу современного строя.

Государство и семья отвергаются целиком, потому что в этих институтах не видно никакой пользы. Они только мешают личности открыто и свободно стремиться к тому, что она считает своей выгодой. Наоборот, частная собственность является в их глазах не только достойной сохранения в их „Анархии“, но и вечной базой человеческой жизни и деятельности. Как может личность действительно отстаивать свои интересы, не имея своих вещей? Разве может человек чувствовать побуждение к работе, если его не манит надежда нового присвоения? Частная собственность, в их понимании, абсолютно неотделима от самой личности.

Практический лозунг этой школы понятен и... довольно знаком. Он гласит: “laissez faire, laissez passer” („предоставьте вещи их естественному ходу“). Ведь, кто так хорошо понимает чужие интересы, как личность свои? Абсолютно свободная конкуренция, — вот в чем эти „анархисты-индивидуалисты“ видят спасенье свободы и счастье личности.

Но если личность так глубоко эгоистична и проникнута такой непреодолимой страстью к своим узко личным выгодам и интересам, то где гарантии от ее жадности и хищности, когда исчезнет карательная сила Государства?

Ответ этих „анархистов“ трогателен по своей простоте. Во-первых, будет создана „свободная“ Ассоциация для защиты личности и собственности. Эта Ассоциация уже будет знать, как поступить с „преступником“. Во-вторых, уничтожение бюрократического государства вовсе не есть отмена наказания. Для важных случаев можно сохранить и смертную казнь...

Такова в общих чертах индивидуалистическая теория школы Токера, Мэкэя и Ко.

Совершенно на другом полюсе стоит другая индивидуалистическая школа — „мистическая“. Обе настолько далеки друг от друга, что их соединяет только пустое слово „индивидуализм“. Если утилитаризм видит в человеке грубое, механическое существо, самодвижущуюся машину, мистицизм видит в нем, в его душе целую бездну загадок, таинственных загадок, которых далеко не разрешает научное миропонимание. Стремление к личной пользе, которое играет такую видную роль в утилитарном индивидуализме, сводится мистиками почти на нет. Они, повидимому, готовы почти всю человеческую жизнь свести к таинственной деятельности нашего духа, который полуинстинктивно рвется к творчеству. Не идея пользы, а идея красоты царит в душе личности. Человек великая святыня и глубокая загадка. Собственность, государство, законы держат его в плену, как птицу клетка. Уничтожение этих пут не только неопасно, но абсолютно необходимо для того, чтоб дух наш развернул во всем своем блеске, свой могучий инстинкт к творчеству. Мистицизм с отвращением отвергает всякую идею наказания. Но что особенно ценно в мистическом индивидуализме, это — то, что он открыто выступил против самого общества, между тем как утилитарные индивидуалисты и анархисты-коммунисты бьются, как рыба об лед, чтоб примирить личную свободу с общественной организацией. Едва анархический коммунизм прошепчет: „да здравствует личная свобода!“ — как он, испугавшись собственной дерзости, торопливо кричит: „да здравствует общество!“ За железным словом „свобода“ он никогда не забудет мягкого словечка „солидарность“. Нам вспоминается невольно тот квартальный, наивный русский квартальный, который обратился к толпе в октябрьские дни с резонным увещанием: „Господа! Добились свободы собраний, — ну, и разойдись!“ Анархисты-коммунисты почти тем же тоном говорят нам: „Господа! Добились свободы личности, — ну, и устройте Коммуну!“ Заслуга мистического индивидуализма в том, что он открыто порывает с этим лицемерием и заявляет, что полная свобода личности враждебна всякому обществу.

Какова наша точка зрения?

Мы не можем примкнуть ни к одной из очерченных выше