Я оглянулась, увидела, что за нами идут другие участники траурной церемонии, и решила, что им не нужно слышать Лазарчука.

— С вас причитается, я говорил с экспертом, — подозрительно быстро затараторил мне в ухо полковник. — Тебе инфу в чеканных формулировках патологоанатома дать или можно своими словами?

— Давай своими, авось понятнее будет.

— Девчонку доканала ее аллергия, тут у спеца сомнений нет. У жертвы была патология, вызванная белком под названием… момент… ага: тропомиозин, вот. Эта фигня содержится в мидиях, устрицах, но больше всего — в креветках, причем особая подлость: она не разрушается при термическом воздействии. Так что хоть жарь ты эти креветки, хоть парь, хоть замораживай — этому трупо… то есть тропо-ми-о-зину хоть бы хны.

— Не понимаю, где и когда она успела съесть креветку. — Я несколько растерялась, поскольку предполагала услышать какое-то другое экспертное заключение, не связанное с аллергией на морепродукты.

— А вот тут ты не одинока — спец тоже не понимает, причем не только этого. В желудке жертвы никаких креветок не было! Только кофе. Но эта аллергия необязательно возникает из-за потребления креветок, есть еще вариант… Момент, я все же прочитаю: «взаимодействие с креветками и их продуктами в пищевой промышленности и вдыхание аэроаллергенов, образующихся при переработке креветок». Так что, если нежная барышня прогулялась по напряженно функционирующему цеху переработки или крытому рыбному рынку, теоретически могла там надышаться.

— Что ж, спасибо…

Я попыталась припомнить плохо изученную географию района: есть там, на ближних подступах к университету, рыбный рынок?

— Погоди, это еще не все, — добавил Лазарчук. — Бонус тебе: ваша Верочка была беременна. Срок примерно четырнадцать недель. Вот теперь все, пока, и не звони мне, я сейчас обедать буду.

Стало понятно, чем объясняется ускоренный темп речи друга.

Я отпустила полковника с миром, сунула мобильник в карман и задумалась.

— Ну что? Что он сказал? Мы слышали только тебя! — Ирка подергала меня за рукав.

— Только давайте отойдем, — предложил Архипов. — Мы встали посреди дороги и мешаем людям пройти.

Я оглянулась, чтобы извиниться перед теми, кому мы мешаем, увидела Юлю и автоматически поздоровалась. Она с отсутствующим видом кивнула и прошла к синей «Ауди».

— Поехали домой, по дороге расскажу, — пообещала я. — И… много ли борща ты сварила? Можно позвать еще одного едока?

— Спрашиваешь! — Моя хлебосольная подруга всегда рада кого-нибудь накормить.

— Тогда еще минутку, я сделаю звоночек, а потом расскажу вам, что узнал наш полковник.

— Как чудесно, малый семейный обед! — Тетушка обрадовалась, ударила в ладоши. На пальчике сверкнуло новое серебряное колечко.

Мадамы как раз вернулись с утренней прогулки (не иначе — на субботний Блошиный рынок). А тут и мы подоспели, и борщ разогрелся, и званый гость пришел — Боря, тетин юный родственник, талантливый молодой ювелир.

Мы с Иркой за глаза ласково называем его Фаберженком.

За едой разговаривали о личном: тетушку чрезвычайно интересовало, как развиваются отношения Бори с его подругой Джульеттой, — очень уж ей хотелось погулять на свадьбе, покрасоваться в обновках. После обеда мадамы бессовестно прихватизировали нашего юного специалиста: демонстрировали ему свои новые брошки с Блошки и требовали их профессиональной оценки. Я, Ирка и Архипов уже и со стола убрали, и посуду вымыли, и половину ногтей сгрызли, нетерпеливо ожидая, пока мадамы насладятся обществом редкого гостя. Не отбивать же его у них силой!

Наконец Боря вырвался из цепких артритных лапок в браслетах и кольцах и поднялся к нам в светлицу.

Мы дожидались его, сидя на подоконнике. Распахнули окно настежь, свесили ноги за борт и любовались видом на крыши. Это такой род питерской медитации.

Я успела пересказать товарищам шокирующую информацию от Лазарчука, и теперь мы молча ее переваривали.

— Уф-ф, — утомленно выдохнул Фаберженок, поднявшись к нам в светлицу, и посмотрел на меня с укором: — А ты сказала: «Забеги на полчасика»!

— Прости, — повинилась я и подвинулась, освобождая еще одно посадочное место на протяженном подоконнике. — Не учла ажиотажный спрос на консультации эксперта-ювелира.

— Ты тоже что-то купила? Присмотрела? Хочешь сделать заказ? — Юный спец подобрался.

— Расслабься, — махнула рукой Ирка. — Мы по другим вопросам. Скажи, у тебя есть хороший знакомый химик?

— Смотря что вы хотите химичить. — Боря ничуть не расслабился.

— Ты же знаешь, мы всегда действуем в рамках закона и исключительно на его стороне, — напомнила я и похлопала ладонью по подоконнику. — Присядь. Так есть у тебя хороший химик?

— Я сам себе хороший химик. — Фаберженок не стал скромничать. — Ты же понимаешь, чтобы правильно плавить и обрабатывать металлы, надо знать химию и физику. И для проверки драгметаллов используются химические реактивы, и для оценки камней… Ты поставь задачу, может, я сам справлюсь.

Мы потеснились, и Боря тоже сел на подоконник.

В полуметре под нашими ногами блестела мокрая крыша, над головами время от времени гулко хлопало о стену какое-то полотнище — звук мешал разговаривать. Раздраженная этим, я задрала голову, посмотрела и подпихнула локтем Архипова:

— Ты спятил — вывесил за окно простыню? В дождь!

— Ой, это не я, а еще Кружкин постирушку развесил. Я все ждал, пока вещи как следуют просохнут! — Расстроенный своим проколом Архипов вывинтился из общего ряда обратно в комнату и побежал снимать бельишко.

— Просохнут? В Питере? — хмыкнула ему вслед Ирка.

— Так, я не понял, вы хитростью удалили Вадика, потому что у вас какой-то секрет? — заволновался Боря.

— От Вадика у нас в этом деле секретов нет, — успокоила его подруга.

— А от меня? — не унялся наш тревожный юный друг.

— А тебя мы просто не хотим полномасштабно погружать в это наше дело, бережем, — сказала я. — Тем более, что химик нам нужен другого, более широкого профиля. Нам надо сделать анализ сигаретного окурка и раздавленных таблеток в коробочке.

— Звучит не очень. Мусорные какие-то образцы… О, точно! Есть у меня подходящий химик! — Фаберженок обрадованно завозился — чуть меня с подоконника не спихнул. — Димка Кленов, мой бывший приятель. Он вообще-то на биофаке учится, но заодно как общественный деятель топит за защиту окружающей среды. Вечно шарится по каким-то помойкам и в соцсети выкладывает результаты анализов воды, воздуха, почвы, грибов и ягод. И все у него получается безобразно загрязненное то ртутью, то солями тяжелых металлов, то нитратами…

— Давай контакты. — Ирка слезла с подоконника, сходила за смартфоном, записала в него продиктованный Борей номер. — Видишь, как полезно иметь тут своего человека со связями и знакомствами! — сказала она мне с укором, явно намекая, что я за полгода жизни в Питере уже должна была обзавестись знакомствами не только в академической среде, но и на помойках.

— Так, может, ты нам