все люди зрелого возраста знают: если срочно нужны деньги — это к тете Софе, — сообщила дама, переведя взгляд с меня на Ирку, которая даже отвернулась от священника у гроба, заинтересовавшись нашим разговором. — Тетя Софа не банк, она не спрашивает кредитную историю и не дурит с условиями мелким шрифтом. Но тетя Софа берет только те активы, которые понимает.

Я наконец догадалась, что в третьем лице дама говорит о себе.

— Вот, например, эти сережки тетя Софа взяла бы. — Пухлая рука, вся в кольцах, потянулась к уху Ирки. — Тут сразу видно, Бронницкий ювелирный завод, год восьмидесятый или около того, нормальное советское золото 583-й пробы с александритами…

— Подарок дедушки и бабушки на шестнадцатилетие, — будто извиняясь, пробормотала подруга. — Памятная вещица, я бы никогда…

— Не надо зарекаться. — Дама погрозила ей пальцем, перевитым сразу двумя золотыми обручами. — Все думают, что никогда, а потом приходят со своими памятными вещицами к тете Софе.

— Степан Семенович продал вам какое-то украшение? — нетерпеливо уточнила я.

— «Какое-то» тетя Софа не берет. — Дама помотала головой, и в ее ушах тяжело закачались крупные серьги красного золота с янтарем. Наверное, тоже продукция Бронницкого завода конца прошлого века. — А он отказался оставить свою вещь, чтобы тетя Софа могла оценить ее у специалиста.

— Так что за вещь-то? — не выдержала Ирка.

— Как будто крест…

— Орденский? — бесцеремонно протиснувшись между мной и Иркой, присоединился к беседе новый участник — Архипов.

— Орденский был бы крупнее и с креплением. — Дама оглядела Вадика, никаких ювелирных изделий на нем не нашла и, потеряв к нему интерес, ответила Ирке: — Сломанная подвеска или серьга. Очень старая вещь, я в таких не разбираюсь, вроде крест, и в середине непонятный красный камень, почти круглый, как стекляшка.

— Греческий крест или латинский? — не отстал не обескураженный Архипов.

— Вертикальная линия длиннее поперечной? Или они равны? — спросила я, по сути, то же самое.

— Не линии даже. Скорее, лучи, — сказала дама. — Возможно, это была четырехконечная звезда.

Ирка так громко ахнула, что на нас стали оглядываться. Я поспешила утащить подругу в задний ряд. Она никак не могла успокоиться:

— Звезда! Ты понимаешь, что это значит?!

— Нет, — ответила я. — А ты?

— И я тоже, — неохотно призналась она. — Но теперь мы хотя бы знаем, что звезда действительно существует!

— Но это совсем не обязательно та звезда, о которой упомянула Верочка, — напомнил Архипов, потянувшийся за нами, как на веревочке. — Давайте не будем спешить с выводами. И привлекать к себе внимание. — Он нервно огляделся и понизил голос. — Все стоят, скорбят, а мы…

— Не все скорбят, — машинально возразила я, кивнув ему за спину. — Вон там, по дорожке только что прошел человек, который глянул на гроб и плюнул себе под ноги.

— Как любопытно! — моментально заинтересовался Архипов. — Вы стойте тут, а я его догоню…

И он с проворством кролика исчез за кустами.

Вот оно, преимущество маленького роста.

— Ваши свечки погасли, — прошелестело у меня над ухом.

Я отвернулась от сотрясающихся кустов и уставилась на женщину в платочке.

— Я зажгу. — Она поднесла свою свечку к моей.

Я опомнилась, выровняла затеплившуюся свечу, повернулась лицом к священнику у гроба и свободной рукой торопливо перекрестилась. Всерьез рискуя заработать косоглазие, отследила деловитую трусцу Архипова на левом фланге. Он пропал из виду за частоколом плотно обложенных венками крестов на свежих захоронениях.

Вернулся Вадик уже под стук молотка, забивающего гвозди в крышку гроба Степана Степановича, снова сунулся между мной и Иркой и нашептал:

— Думаю, можно уходить, если мы не собираемся на поминальный обед.

Я предпочла думать, что это утверждение, а не вопрос, и наш друг не настолько экономен, чтобы утолять голод на поминках.

— Я с утра борщ сварила, — кстати сообщила Ирка.

— Тогда домой, — согласился Архипов и разъединил нас с подругой, протиснувшись между нами полностью и взяв под локотки. Элегантно, как в кадрили, развернул обеих и увлек на выход. — Сейчас я расскажу вам кое-что интересное. Верочка Мартова похоронена буквально в двадцати метрах от Степана Чижняка. Как вам такой пассаж?

— Как романтично! Они умерли почти вместе и будут лежать почти рядом, — предсказуемо растрогалась Ирка.

— Как почти жених и невеста, — добавила я.

Получилось чуточку слишком язвительно.

— Вот насчет этого я бы поспорил, — цокнул языком Архипов. — Похоже, на звание Верочкиного жениха с гораздо большим правом претендовал Кирилл.

Ирка резко остановилась, вынудив и нас, более мелких, забуксовать:

— Какой еще Кирилл?

— Тот парень, который плюнул на могилу Степана, — объяснил Архипов и наклонился, как бурлак на Волге, пытаясь стронуть с места нашу подругу. — Я догнал его, и мы поговорили. Он был не очень расположен общаться, но все же сказал кое-что интересное. Оказывается, Степан бросил Верочку где-то с месяц назад.

— Почему? — с острым интересом спросила Ирка.

— Потому что он подлец и просто не мужик.

— О? Это как?

— Подробностей не знаю. Но Верочка действительно сменила жениха и собиралась выйти за Кирилла.

— Странно, — обронила я. — Зачем тогда она ждала Степана утром у университета?

— Ты думаешь, она ждала там его?

— Ну почему еще курила не где-нибудь, а именно у нашей проходной?

— Логично. — Ирка стронулась с места: ей, как и мне, на ходу лучше думается. — Но это ваше КПП ранним утром — пожалуй, худшее место для приватной беседы, там такие толпы… Почему они не встретились в более подходящей обстановке?

— Может, Верочка не могла договориться о встрече? Что, если Степан не желал ее видеть, не отвечал на звонки и сообщения? — предположила я.

— Реально подлец! — обиделась за Верочку Ирка.

Мы вышли за ограду кладбища, но еще не добрались до своей машины, когда Архипов кивнул на отъезжающую «BMW»:

— Кирилл.

Ирка тут же выдернула руку из захвата, вытащила из кармана мобильник и сфотографировала корму удаляющегося авто.

— Это на тот случай, если Кирилл нам еще понадобится, — объяснила она.

— Право, не вижу, зачем еще нам может понадобиться Кирилл, — проворчал Архипов. Кажется, он расстроился, что не ему пришло в голову сфотографировать номер машины. — Все, что в ближайшее время может понадобиться лично мне, — это горячий обед. Вы точно уверены, что мы не хотим послушать разговоры на поминках? Все эти бабушки-соседки Чижняков такие общительные, сразу видно — давно живут в одном старом дворе. Где-нибудь в Мурино мы не собрали бы столько информации, даже если бы целую неделю делали поквартирный обход человейников с участковым.

У меня зазвонил телефон.

— Правду говорят: помяни черта — он и появится, — прокомментировала я, принимая вызов.

— Тебе звонит участковый? — удивился Архипов.

— Бери выше — настоящий полковник!

— Включи на громкую, — попросила