– Кто выражал недовольство больше других? – спросила Минерва.

– Тот молодой парень, который любит яркие жилетки. Он не так орал, как некоторые другие, например брюнетка с громовым голосом, но вид у него был несчастный.

– Это, наверное, Филипп, транжира, по уши в долгах. Ему нужны деньги, иначе грозит долговая тюрьма.

– Если он занимал у ростовщиков, ему грозит кое-что похуже.

Минерве ни разу не приходило в голову, что Филипп может опасаться за свою жизнь и здоровье. Это могло лишить его остатков благоразумия, если он прознал, что его дядя намерен переписать завещание. С тех пор как он домогался ее в библиотеке, она искала повода передвинуть его повыше в списке подозреваемых.

Минерва передумала допивать портвейн: по телу уже растекалось приятное тепло, а больше ей и не требовалось. Пусть Чейз немного флиртовал с ней и очаровывал улыбками, но они не были друзьями, и ей требовалось сохранять ясность мысли.

– Ты познакомился с лакеем Эндрю? – спросила она Джереми.

– Так, перекинулись парой слов, когда я приводил лошадей ко входу. Славный малый. Тот парень, Томпсон, подыскал его для этой работы. Может, они оба надеялись, что он останется, но я так не думаю. Когда-то он был слугой, но вот уже несколько лет работал где-то агентом.

– Но если он не работал слугой уже несколько лет, у него не может быть свежих рекомендаций. Говоришь, это Томпсон его пристроил в Уайтфорд-Хаус?

– Кажется, он сам об этом упомянул. Я у него спрашивал, не миссис ли Драбл его, случайно, сюда отправила. Я решил, что неплохо бы расспросить новых слуг, откуда они. Вдруг кто-то нанялся с той же целью, что и мы.

То есть пристроил ли их сюда Чейз или кто-то из его родственников с целью разведать обстановку. Минерву впечатлила предприимчивость Джереми.

– Как знать: может, в дальнейшем он станет работать на нас – нам бы пригодился такой обходительный и проницательный агент, который запросто заводит новых друзей.

– Как по мне, так он согласится на любую законную работу. – Джереми показал на монеты перед собой и сразу же сгреб их в горсти. – Если ему заплатили так же, надолго этого не хватит.

Джереми залпом выпил остаток портвейна и ушел. Минерва тоже поднялась на ноги.

– Через пятнадцать минут ко мне кое-кто придет.

Бет собрала посуду и сложила в таз.

– Кто же это?

– Мистер Реднор.

Бет взглянула на нее с упреком и нахмурилась.

– У вас с ним что-то намечается?

– Не смеши. Ты ведь знаешь, что я не… – Ей не надо было договаривать, потому что уж кто-кто, а Бет знала, до чего смехотворно такое предположение: кому, как не ей, известно, что она больше не способна испытывать к мужчинам такого рода чувства.

А вот о том, что с мистером Реднором ее чувственность вовсю начала к ней возвращаться, говорить не следовало даже Бет.

– Вы уже давно знакомы. Он хорош собой и умеет быть обворожительным, когда захочет.

– Мне это ни к чему.

– Так уж и ни к чему? Он вломился в наш дом в надежде найти кого-нибудь, на кого можно повесить вину за смерть герцога. И, не сомневаюсь, до сих пор ищет, кого бы обвинить. Он опасный человек.

– Я ни о чем не забыла. Однако сейчас наши цели совпадают.

– А мне кажется, что он хочет воспользоваться вами, чтобы достичь своей цели. Я ему не доверяю, и вам не следует.

– Я не настолько глупа, чтобы забыть, кто он и что собой представляет, так же как и его истинные намерения. Но исходя из того, что я узнала от Джереми и Элизы и что видела и слышала сама, он один из них и знает побольше нашего. Ложись спать. Я потом сама запру входную дверь.

Чейз передал лошадь конюху в общественной конюшне, находившейся в двух улицах от дома Минервы. Было бы неправильно оставить ее возле дверей в такой час. Пусть Минерва и не тревожилась о своей репутации, но Чейз знал лучше многих, как любят чесать языками сплетники.

Эта мысль напомнила ему о встрече с поверенным и о том, как тетя Долорес, понимая, что битва проиграна, высказала совершенно ужасное предположение о нем самом, своем племяннике: «Я нахожу странным, Николас, что ты прислушиваешься к его советам. Его бы наверняка расстреляли, если бы мой брат не вмешался». Никто никогда еще не подходил так близко к тому, чтобы вслух упомянуть, что в армии его могли заподозрить в трусости. Он не был уверен, лучше это или хуже, чем реальная причина его увольнения.

«Ты убил его?» Как часто этот вопрос звучал у него в голове, заданный голосом полковника, дяди Фредерика, его собственным.

Чейз прекрасно научился мысленно закрывать дверь перед этим вопросом и всем, что из него следовало. Вот и сейчас он хлопнул этой дверью и остаток пути до дома Минервы проделал пешком, продумывая, о чем ей можно рассказать, а о чем лучше умолчать.

О своей краткой беседе с Сандерсом он ей не скажет, хотя поверенный не сомневался, что Чейз отыскал именно ту Минерву Хепплуайт, о которой шла речь в завещании. Самого же сыщика беспокоил недостаток документов, которые подтверждали бы, что она известна также под именем Маргарет Финли.

«Всего два человека, которые знают ее под обоими именами, проживают вместе с ней, – объяснил Сандерс. – Откуда ее знал ваш дядя, остается загадкой. Мне больше доказательств не требуется, но, учитывая настроение в вашей семье, лучше найти какого-нибудь свидетеля, у которого нет личного интереса в этом деле. Вы все еще ищете через газеты двух оставшихся женщин. Почему бы не добавить объявление с ее первым именем?»

Минерва, в круге света от лампы в вестибюле, сама открыла перед ним дверь, и особое настроение их встречи прошлой ночью тут же стало почти осязаемым. Словно тоже это почувствовав, она отступила, позволяя ему войти и самому закрыть за собой дверь.

Она снова пригласила его в библиотеку, но садиться не стала. В ней чувствовалась некая растерянность, и это было непривычно и волнующе.

– Мы могли бы поговорить и в парке, – сказала она неуверенно.

– В кромешной темноте?

– Я имела в виду завтрашнее утро.

– А тогда было бы очень светло. Ни к чему жителям Лондона гадать, с чего это я прогуливаюсь по парку с одной из служанок, временно нанятых моим кузеном.

– Да, вы правы. – Она все-таки села на диван, но не стала поджимать