Шрифт:
Закладка:
Но если все будут озабочены исключительно чистотой своих белых одежд, так ведь все же погибнем, в том числе и в духовном смысле.
Есть люди, рожденные для войны. Но ведь война целиком и полностью замешана на грехе, а ведь никто же не рожден для греха. Есть войны, которые Бог благословляет, но ведь Бог не может благословлять на грех. Логически это противоречие не снять. Кто пытался применять к этой теме формальную логику, обычно изрекали благоглупости. Думаю, тут лучше ограничиться пониманием невероятной сложности вопроса.
Рожденные для войны — темные. Среди них есть православные и даже очень хорошие православные. Это темные православные. Но разве можно посреди войны, посреди невероятной концентрации греха спасти свою душу? Можно! Об этом свидетельствуют наши святые благоверные князья. Ведь они же всю жизнь проводили на войне. Они между побоищами не всегда успевали от крови отмыться. Они убивали, причиняли боль, они были воплощенной агрессией. И они не просто спасли свои души, но и стали великими святыми. Как можно купаться во грехе и стать святым? Не знаю как, но опыт Церкви свидетельствует о том, что это возможно. Нам трудно даже представить, какой яркий свет мог вспыхивать порою посреди моря мерзости и грязи, посреди моря тьмы. Не уверен, что такой всепобеждающий свет когда-нибудь доводилось видеть тем, кто всю жизнь сторонился тьмы.
Темным и угрюмым не стоит звать светлых и улыбчивых братьев и сестер в свой грязный и страшный мир. Им тут не выжить, к тому же они будут тут совершенно бесполезны. Мы очень рады, что в Церкви есть много людей искрящихся светлыми улыбками. Но пусть и они будут рады тому, что в Церкви есть те, кто на них не похож. Если в Церкви не будет темных, им придется самим разгребать дерьмо, а они не смогут.
Ваш покорный слуга всю жизнь провел на информационной войне. Духовная суть здесь та же, что и на обычной войне. Это деятельность, основанная на системном грехе. Есть противник, его надо уничтожить. Его надо так растоптать, чтобы он уже не поднялся.
Я как-то подумал о том, сколько боли и страданий причиняет людям моя работа. И мне стало страшно. Впрочем, может быть, мне стало недостаточно страшно. Человек делает свою работу, жестокую и неблагодарную, чего уж там. Я старался быть честным и не причинять людям ненужной бессмысленной боли, хотя, возможно и в этом не преуспел. Мы были там, где тьма, а человек ведь не герметичен, если тьма снаружи, то она будет и внутри него. И всё-таки я ни секунды не сомневался, что на эту войну меня благословил Бог, что я был рожден для этой войны. Конечно, я был не безупречен, очевидно и воевать можно было чище, чем я, но тут уж остается только каяться.
Но вот как это ни странно, мне неприятно смотреть на то, как значительную часть церковного люда захватывает пафос борьбы. Не раз встречал православные газеты, насквозь пронизанные политическими страстями, да и людей таких немало встречал. Эти люди непрестанно разоблачают дьявольские козни и антихристовы ловушки, всё кого-то на чистую воду выводят, всё какие-то кумиры ниспровергают. Один батюшка очень мудро сказал про таких: «Если бы они думали о Христе столько же, сколько думают об антихристе, так давно бы уже стали святыми». Действительно, этим бедолагам о душе явно некогда подумать. Их горящие глаза, нервная взвинченность, нездоровая экзальтация производят удручающее впечатление. И злоба… Зачем столько злобы при обсуждении вроде бы духовных вопросов?
Глядя на них, я словно вижу себя в кривом зеркале. Но это зеркало всё-таки кривое. Обвините меня в чем хотите, но я никогда не принадлежал к этим психованным борцам за православие, для меня они чужие по духу. Для меня православие всё-таки первично, а политика стоит на втором месте. Для них явно первичны политические страсти, а православие уходит на периферию души.
Ну почему у нас люди ни в чем мерушки не знают? Или уж создают продукт вообще стерильный от жизни, или уж погружаются в такое бурление страстей, которое явно стерильно от духовной жизни, хотя православие у них с языка не сходит.
На радио «Вера», когда я его слушал, ни слова не говорили о войне на Украине, хотя она уже вовсю полыхала. Они создали для себя такой мирок, в котором нет войны. Хорошо устроились, ребята. В нашем мире идет война, у нас — кровища и грязища, море человеческих страданий. В нашем мире людей разрывает на части взрывами снарядов, а в тылу у людей души разрываются на части, когда слишком долго нет хороших новостей с фронта. А в их мире тишь да гладь, и море светлых улыбок. Ни одна капелька крови не упала на белые одежды ревнителей дистиллированного православия. Хотя где ещё и разъяснять духовный смысл этой войны, как не на православном радио?
А где-то рядом беснуются «православные патриоты», кровожадно предвкушая смерть врагов и не упуская случая заявить о том, что мы их «порвем на части, Господа хваля». Не дай Бог присутствовать доведется.
«Темным» православным приходится балансировать на лезвии ножа, не уклоняясь от грязи и крови, но и не зверея при этом. Да, мы живем в том мире, где полно духовных опасностей, но мы не бежим от них, мы стараемся их нейтрализовать, не впадая ни в «светлое» равнодушие, ни в дикий фанатизм. Мы идём сквозь тьму, а это ведь опасно для души. Тьма, которая внутри нас, не лишает нас надежды на прорыв к свету, потому что это тьма Господня. Но ведь к нашей тьме может понемногу добавляться тьма уже воистину дьявольская, так и сам не заметишь, как уподобишься тем, с кем боролся. Не надо нас предупреждать об опасности, мы её видим лучше вас. На войне гибнут не только тела, но и души. Но не может уклоняться от войны тот, кого Бог создал для войны.
Путь Татьяны Горичевой
Нужна ли православному человеку философия? Строго говоря, богословие — это и есть частный случай философии. То есть, придерживаясь христианской ортодоксии, мы уже являемся сторонниками определенной философской системы. Православная философия — очень сложная, детально разработанная, отвечающая на все кардинальные философские вопросы. Чего же нам ещё? Один православный мыслитель сказал: «Кто обрел истину, но продолжает искать ещё что-то, тот ищет лжи». Это очень серьёзное
