Так что стандартный способ истолковать своё отторжение от «светлого радио» не кажется мне наилучшим. Ну не чувствую я, что они там все почти святые, а я тут почти сатанист. Могу и ошибаться. Может быть, и правда именно моя греховность заставляет меня чувствовать раздражение от православного радио. Но что-то мне шепчет, что они там не ближе к святости, чем я. За их умильностью и елейностью может стоять не меньше греховности, чем за моим неприятием всего этого. Впрочем, и в этом могу ошибаться. Но уже очевидно, что тут больше одной версии

И вот тут я с большей осторожностью хочу предположить, что есть нечто такое, чего мы обычно не видим и не распознаем, в существование чего очень трудно поверить. Тьма Господня. Тьма, которая не от дьявола, которая не является производной от наших грехов. Может быть, эта тьма и не от Бога, но она не мешает искренне служить Богу. Эта тьма может быть духовно нейтральна. Она человеческая и ничего сатанинского в ней нет.

Вот уже три десятилетия я наблюдаю в храме за людьми. Какие они все разные! Одни искрятся радостью, с их лиц вообще не сходит светлая улыбка. Другие мрачноватые, можно даже сказать угрюмые, они почти никогда не улыбаются. Казалось бы, в первых есть свет, а во вторых его не видно. Где свет там и Бог. Но тут всё сложнее. Можете ли вы, положа руку на сердце, утверждать, что улыбчивые ближе к Богу чем угрюмые?

Протестанты очень любят говорить о том, что христианство — это религия радости. На это епископ Никон (Рождественский) хорошо ответил: «Да, христианство это религия радости, но путь к этой радости лежит через Голгофу». Может быть, душа улыбчивых православных глубже переживает радость Воскресения, а душа угрюмых православных пребывает на Голгофе? Вроде бы ни для кого не обидное объяснение, хотя угрюмым можно сказать: «Вы тоже подтягивайтесь. Христос уже воскрес». Получается, что «светлые» опережают нас в своём духовном развитии?

Хотя меня наша улыбчивая братия заставляет вспомнить о протестантах. Вот те тоже постоянно улыбаются. Про тех определенно могу сказать, что улыбки их фальшивые, искусственные, американские. Про наших столь определенно не скажу, но ведь как знать. Нет ли и в их улыбках фальши?

Может ли эта постоянная улыбчивость быть признаком легковесности, несерьёзности, бездумности? Может. Что если это легкомысленное нежелание понимать, что речь идет об очень серьезных вещах? Может быть. А может угрюмство быть признаком предельной серьёзности, постоянной сосредоточенности на главном? И это может быть. Хотя вовсе не обязательно. Тут мы упираемся в тайну человеческой души, которая никогда и ни кем не может быть разгадана.

Так вот улыбчивых можно условно назвать «светлыми», а угрюмых «темными», эта «тьма» отнюдь не порождение греховности, просто речь идёт о двух разных психологических типах, с духовной точки зрения равноценных. Но надо ли один из двух равноценных психологических типов называть темным? А вы бы не называли себя светлыми, так и мы бы не называли себя темными.

Итак, всё очень просто, мы всего лишь разные, и ведь Бог не велел нам быть одинаковыми. Никто из нас не дальше от Бога и не ближе к Нему, просто мы принадлежим к разным психологическим типам, в этом нет ни чего страшного, всё нормально. И моё отторжение от «светлого радио» это просто раздражение от столкновения с другим психологическим типом, а вовсе не отторжение от православия. Я признаю их право быть такими, какие они есть, никто не обязан быть похожим на меня.

Но вот когда люди определенного психологического склада начинают считать себя мерилом всех вещей, это уже создает проблему. Дело совсем не в православии, дело в наших представлениях о нём.

Вот скажите, каким должно быть настоящее православное радио? Ну чтобы там не было чернухи и порнухи. То есть никакого криминала, никакого смакования грязных подробностей нашей жизни. Ну это, конечно, да. И ни какой агрессивности, ни какой конфликтности, вообще ни какой полемики ни с кем. Может быть, но уже не уверен. В церковной среде постоянно возникают какие-то конфликты. Нам это совсем не интересно? А кому это должно быть интересно? Безбожникам? Церковь со всех сторон обложена сектами. Это тоже не должно нас интересовать? Вокруг полно конфликтов межконфессиональных, межрелигиозных. Тоже не наша тема? А почему? Да во всем этом, знаете ли, слишком много бурления человеческих страстей, а мы не должны разжигать в людях страсти, мы, напротив, должны помогать православным изживать в себе страсти.

Как-то в разговоре со мной один православный человек сказал: «Мы не должны ввязываться в конфликты, вместо этого мы должны предлагать людям положительные примеры». Вроде бы всё правильно сказал, не поспоришь. А глаза у него при этом были пустые и равнодушные. Ему просто было наплевать на те конфликты, которые бушевали и снаружи и внутри Церкви. Очень улыбчивый был человек. Не любил того, что могло согнать с его лица улыбку.

Что получается, когда мы пытаемся изгнать из православного СМИ все конфликты, включая те, которые касаются Церкви напрямую? Пресный, безвкусный, невыносимо скучный продукт. Знаю, что на это скажут: вам не скучно только то, от чего пахнет грехом, а от православного СМИ грехом не должно пахнуть. Но ведь от них не грехом, от них жизнью не пахнет. Жизнь, конечно, безгрешной не бывает, но это наша жизнь, уж какая есть. Неужели кто-то думает, что мертвое — это эталон безгрешного?

Беда в том, что они пытаются выглядеть лучше, чем они есть на самом деле. В душе то у них, как и у всех — грязища, а вот продукт они выдают дистиллированный. А кто не хочет притворяться праведником, кому отвратительно самосвятство, в чьих текстах греха ровно столько, сколько и в душе, те, значит, темные? Ну что ж, пусть так и будет.

Не хочу ни кого осуждать (хотя делаю это регулярно). Проблема так или иначе сводится к тому, что мы очень разные. Но мы не только имеем право, мы и обязаны быть разными, потому что в этой жизни перед слугами Христа стоят очень разные задачи. Одни преимущественно молятся, а другие преимущественно сражаются. Одни предаются тихим созерцаниям, а другие из борьбы не вылезают. Одни поют возвышенные гимны, а другие чистят сортиры. Никто ведь не станет спорить с тем, что и то, и другое надо делать. Но в итоге получается, что