национального совета внешней торговли, чтобы подвести итоги и определить на будущее место частного капитала в «долларовой дипломатии». Я был в это время в Соединенных Штатах и имел возможность следить за работой съезда по обширным отчетам, публиковавшимся в прессе.

Настроение участников съезда, видимо, было неважное. Явственно чувствовалась угроза экономического спада, и проблема борьбы за завоевание мировых рынков вновь и вновь со всей остротой вставала перед американскими монополиями. Уэлч — казначей знаменитой нефтяной монополии «Стандарт ойл компани оф Нью-Джерси», игравшей видную роль в определении американской внешней политики, откровенно бил тревогу.

— Сейчас американская частная инициатива стоит перед выбором, — говорил он. — Или она должна спасти свои позиции во всем мире, или она будет сидеть сложа руки и наблюдать за своими собственными похоронами.

Уэлч драматически призывал американский частный капитал «избавиться от летаргии и подняться на уровень возможностей и обязанностей», чтобы США смогли «взять на себя руководство менявшимся миром». Смысл этих выспренных и туманных фраз был прекрасно понятен коллегам Уэлча: захватывай, пока не поздно, все рынки, какие только можно захватить.

Но как замаскировать эту неприглядную в своей наготе программу экспансий? Участники съезда не нашли ничего лучшего, как снова развернуть ветхое, рваное и латаное знамя «антикоммунизма». И Уэлч и председатель американской тортовой палаты Джексон твердили, будто бы усиление американского экспорта и вторжение американских капиталов в Европу и Азию даст возможность устранить «опасность, угрожавшую капиталу», и «поддержит капитализм во всем мире» против коммунизма. (Некоторое время спустя, как известно, эти формулы были использованы при изложении пресловутой «доктрины Трумэна»...)

Впрочем, в своем кругу руководители американского монополистического капитала не считали нужным особенно стесняться. И тот же Джексон, закончив туманные рассуждения о борьбе за сохранение «устоев» против коммунизма, немедленно с циничной прямотою заявил:

— Я хорошо знаю, что такой образ мышления будет рассматриваться в некоторых кругах как «экономический империализм» или как «долларовая дипломатия». Я отвечаю со всей серьезностью на это: «Ну и что же?..»

Если раньше разговоры о «руководстве миром» велись в общей, чаще всего уклончивой, форме, то уже в середине 1947 года воротилы Уолл-стрита все охотнее начали переходить на язык военных терминов. Бешеная гонка строительства новых военных баз во всех концах мира, создание плацдармов и предмостных укреплений для американских вооруженных сил на всех континентах неизменно прикрывались рассуждениями о мнимой «красной опасности», о фантастической «военной угрозе» со стороны Советского Союза.

Как только вы вступали на американскую землю в порту Нью-Йорка или на аэродроме Ла-Гардиа, вас буквально оглушала пропагандистская шумиха, поднятая поджигателями новой войны. Вы читали в газетах, к примеру, восторженные описания запуска с борта авианосца «Мидуэй» шестнадцатитонных летающих бомб Фау‑2, которые были в свое время заклеймены общественным мнением во всем мире как бесчеловечное оружие массового уничтожения людей. Вы видели в кинохронике кадры, показывающие, как хулиганят на улицах Нью-Йорка молодчики, одетые в военную форму и носящие значки «Американского легиона». Пожалуй, наиболее откровенно изложил тогда затаенные мысли авторов этой политики бюллетень «деловых людей» с Уолл-стрита «Бэрронс уикли». Рассуждая по поводу того, как сказалось бы на «бизнесе» обострение международной обстановки, «Бэрронс уикли» плотоядно писал: «Переводя все это на деловой язык, мы имели бы в этом случае бум в вооружениях, в ходе которого производство орудий войны не было бы ограниченно требованиями нашей страны, но предусматривало бы поставку оружия на выгодных условиях Западной Европе и тихоокеанским странам...»

Таким образом, заправилы «большого бизнеса» отнюдь не делали секрета из того очевидного факта, что они рассматривали подготовку к третьей мировой войне как выгодный «бизнес», с помощью которого, быть может, им удалось бы если не предотвратить, то оттянуть наступление экономического кризиса. Чего стоит это кровожадное словечко — «бум в вооружениях»!

Важнейшей составной частью послевоенных стратегических планов американских экспансионистов являлось безжалостное подавление своих конкурентов. Куда бы мы ни глянули, к какой бы стране капиталистического мира мы ни обратились, мы повсюду видели в те дни одну и ту же картину — доллар наступал на своих партнеров, доллар стремился обеспечить себе мировое господство.

Конкретным выражением этой программы были «доктрина Трумэна» и «план Маршалла», представлявшие собой две стороны одной политики — политики, ставящей своей целью установление на всем земном шаре господства американских монополий. Напомню вкратце историю этих двух документов, столь пышно разрекламированных в свое время американской пропагандой.

Двенадцатого марта 1947 года Трумэн направил конгрессу послание с просьбой ассигновать 400 миллионов долларов «для оказания помощи Греции и Турции». Трумэн просил разрешить правительству послать в эти страны «гражданский и военный персонал». Он не скрывал, что американская помощь рассчитана на то, чтобы поддержать греческую и турецкую реакционные диктатуры, которые без поддержки извне были бы не в состоянии устоять перед лицом народных движений.

Проповедники американской экспансии не только не скрывали, но, наоборот, всячески афишировали тот факт, что дело отнюдь не должно ограничиться предоставлением «помощи» Греции и Турции. «Мы выбрали Турцию и Грецию, — писал Уолтер Липпман, — не потому, что они особенно нуждаются в помощи, и не потому, что они являются образцами демократии, но потому, что они представляют собой стратегические ворота».

Куда вел путь через эти ворота? Поборники «доктрины Трумэна», на все лады кричавшие о «красной опасности», откровенно заявили: «В Черное море!» Но достаточно было взглянуть на карту, чтобы увидеть, что дело не только в этом — американцы захватывали в Турции и Греции стратегические позиции, которые имели важнейшее значение и для борьбы с их британскими конкурентами на Среднем и Ближнем Востоке. Не случайно журнал «Тайм» писал, что, когда Трумэн провозгласил свою доктрину, заявив о «помощи» Турции и Греции, «все шептались об океане нефти южнее этих стран». Не следовало забывать также, что сам Трумэн неоднократно подчеркивал, что США претендуют на «ответственность за руководство миром».

Таким образом, новоиспеченная доктрина была направлена не только против СССР и стран народной демократии, как о том твердила американская пропаганда. Не случайно британское радио, откликаясь на провозглашение этой доктрины, поставило вопрос: «Почему всякий раз, когда Америка вмешивается в международные дела, она говорит о «красной опасности»? Но при всем том основой программы Трумэна были, конечно, действия, направленные против демократических сил на Балканах, к порабощению Греции и Турции и к превращению их в плацдармы для новых военно-политических акций.

Руководители американской внешней политики сделали свои выводы из той резкой критики, которой подверглась слишком прямолинейная, грубо откровенная «доктрина Трумэна». Они решили завуалировать ее, придать ей благовидную внешность. И вот летом 1947 года на