Шрифт:
Закладка:
— Им мало двух войн, им хочется третьей. Они неплохо зарабатывали, когда здесь были немцы, — говорил один из летчиков. — Мы знаем: оборудование для самолетов, которые нам приходилось сбивать, делалось здесь, во Франции, и эти господа получали неплохие дивиденды. Им хотелось бы заработать еще, и они ищут новых покровителей. Народ знает, где враг и где друг. И, поверьте мне, он еще скажет свое слово...
Я не раз вспоминал эту встречу в трудные годы, когда реакционные силы, орудовавшие в период существования послевоенной IV республики, изо всех сил старались подорвать традиционную франко-советскую дружбу. К счастью, эти худшие времена уже позади. И есть что-то глубоко символическое, что нынче парламентскую группу франко-советской дружбы в Национальном собрании возглавляет бывший командир полка «Нормандия — Неман» генерал Пуйяд, ныне — депутат.
Мы часто встречаемся с этим мужественным и честным человеком, и всякий раз он с неизменной душевностью и теплотой говорит о том, что фундамент нашего сотрудничества был заложен три десятилетия тому назад, когда мы вместе били и разбили гитлеровский третий рейх...
Сентябрь 1946 года
ЗДРАВСТВУЙ, АМЕРИКА. КАКАЯ ТЫ?
Четверть века тому назад мы не очень хорошо были знакомы с Америкой. Знали, конечно, что это — самая мощная капиталистическая держава. Знали, что она богата. Что ее хозяева долго относились к нам враждебно, — Соединенные Штаты признали Советский Союз лишь в тридцатых годах. Что там зверствуют расисты и силен ку-клукс-клан — организация, созданная для устрашения и подавления негров. Что американские реакционеры смертельно боятся «красных» и ненавидят коммунизм. Наслышаны были о том, что в самом начале войны один тамошний сенатор по фамилии Трумэн, потирая руки, сказал: пусть-де немцы и русские дерутся; ежели начнут побеждать немцы — мы будем помогать русским, начнут побеждать русские — начнем помогать немцам, и пусть они побольше убивают друг друга.
Но знали и помнили мы об этой стране и другое: что еще в двадцатых годах по призыву Ленина сотни американских рабочих и специалистов приехали в Россию помогать нам восстанавливать разрушенное хозяйство, — о том, как в Кузбассе была основана «Американская индустриальная колония», я расскажу в одной из последующих глав. Помнили мы и то, что в тридцатые годы целый ряд американских специалистов помогал нам строить новые заводы, — некоторые из них, и в том числе строитель Днепростроя Купер, были награждены орденами. Наконец, мы знали, что США в конце концов оказались вместе с нами в антифашистской коалиции, и в мае 1945 года наши солдаты встретились с американцами на Эльбе.
Все это было сложно, противоречиво. Хотелось собственными глазами поглядеть далекую заокеанскую страну и потолковать с ее жителями. Но в те времена такие дальние поездки были редки и рассчитывать на них было трудно. Легко поэтому представить себе, какое ликование охватило нас, корреспондентов московских газет в Париже, описывавших осенью одна тысяча девятьсот сорок шестого года проходившую там конференцию по заключению мирных договоров со странами, воевавшими на стороне гитлеровской Германии, когда нам сообщили из редакций: «Вам поручается выехать в Нью-Йорк для освещения работ первой сессии Генеральной Ассамблеи ООН».
И сразу же начались хлопоты: как добраться до Нью-Йорка? В те времена дело это было отнюдь не простым. Подводная война сильно сократила количество океанских лайнеров, и на получение билетов надо было записываться в очередь за несколько недель. Этих недель в нашем распоряжении не было.
Оставалось попытать счастья в авиационном путешествии — в ту пору начинали налаживаться трансокеанские рейсы. Но и на самолет попасть было нелегко, тем более что путешествие по воздуху через Атлантику было пока еще не очень надежным делом. Правда, огромные рекламные плакаты, которыми был оклеен Париж, постоянно твердили, что если у вас есть 375 долларов и если вы готовы вручить их кассиру авиакорпорации TWA, то через двадцать четыре часа вы сможете очутиться в Нью-Йорке. Такая перспектива была весьма заманчива.
Однако торопящегося путешественника вечно ждали какие-нибудь неприятности. Вам могли вдруг сказать, что нет самолета или что самолет есть, но не может лететь, потому что нет погоды или что погода есть, но все-таки самолету улететь не удастся. Почему? Потому что... Да просто потому, что, черт побери, забастовали летчики, которые не хотят работать за старую зарплату, поскольку цены на все товары неимоверно выросли. Забастовка могла продолжаться недели две.
В конце концов знающие люди посоветовали нам обратиться к услугам американской военной транспортной авиации, — ее предприимчивое начальство подрабатывало на перевозке частных лиц: огромные четырехмоторные «дугласы», доставлявшие из США оккупационным войскам в Европе снедь и пиво, обратно возвращались налегке, и командиры кораблей прихватывали с собой пассажиров. С них брали лишь долларов на тридцать дороже, чем в TWA.
И вот мы отправляемся наконец в путь.
К нашему удивлению, в Америку мы попали уже в двадцати пяти километрах от Парижа, у маленького селения Орли. Там, за невысоким забором, на широком, залитом бетоном поле полоскался по ветру среди стандартных, привезенных из-за океана домов звездный флаг, шагали вразвалку часовые в своих зеленых, похожих на спортивные костюмы, мундирчиках, и круглые сутки глухо урчали четырехмоторные «дугласы». Короче говоря, это был один из тех самых уголков, которые тогда на тяжеловесном языке международной юриспруденции именовались «невражескими территориями, являющимися местопребыванием вооруженных сил союзных держав».
Один из огромных стандартных бараков, стоящих здесь, был превращен в аэровокзал. На черной доске писались мелом маршруты: Франкфурт, Рим, Лондон, Стокгольм, Нью-Йорк. Французские пограничники в высоких темных каскетках, чувствовавшие себя здесь немного неловко, словно в гостях, торопливо просматривали документы прибывающих из города людей и передавали их для тщательного изучения американцам. На жестких деревянных стульях дремали, подняв воротники, в ожидании самолетов офицеры и люди бизнеса.
Подготовка к полету оказалась вовсе не таким простым делом, каким она казалась. В те времена американцы снаряжали своих пассажиров в дальний путь обстоятельно. Врач проверял, нет ли у вас экземы или чесотки. Чиновник вручал вам несколько огромных анкет — помимо тех, которые вы заполнили при получении визы, — ему обязательно надо было узнать цвет ваших глаз,
