Бенжамин потянул за ручку калитки. Она поддалась.

– О, а она тоже открыта! – закричал он.

Он прошел внутрь, пересек небольшую полянку перед зданием, остановился по другую сторону забора прямо перед своими братьями и схватился за решетку рукой.

– Выпустите меня! – закричал он, притворно плача. – Прошу вас, выпустите!

Бенжамин посмотрел на Молли, лежавшую у него на руках. Осторожно погладил ее по голове. Он обернулся к своим братьям, растянул рот в улыбке и протянул им собаку.

– Пожалейте хотя бы Молли, – простонал он. – Отпустите ее, она этого не заслужила.

Пьер фыркнул.

– Пойдем обратно, – сказал Нильс.

– Подожди, – сказал Бенжамин. – Я просто хочу посмотреть, что там внутри.

Он подошел поближе к зданию и остановился в дверях, заглянул внутрь, но увидел лишь смутные контуры. Он протянул внутрь руку, нащупал выключатель, нажал его, и комнату тут же осветила лампа под потолком. Комната была меньше, чем он думал. Маленькая площадка, где можно стоять, а вся стена сзади в плотном слое толстых черных трубок от пола до потолка. Казалось, что комната вибрирует от электричества, текущего по ее стенам, мощно, постоянно, и этот звук напомнил Бенжамину три большие сушильные машины, которые стояли дома.

– Как вы думаете, там внутри ток? – крикнул Бенжамин братьям.

– Да! – ответил Нильс. – Ничего там не трогай!

Бенжамин подобрал камень и осторожно кинул его в трубу. Камень упал на пол, и ничего не произошло. Он взял камень побольше и снова кинул.

– Кажется, тут нет никакого тока, – закричал он. – Ничего не происходит, когда я бросаю камень.

– Камни не проводят электричество, – закричал Нильс. – Это вовсе не значит, что в трубах его нет.

Бенжамин осторожно приблизился к проводам, теперь он стоял всего в полуметре от них. Он поднял руку к черной стене.

– Не трогай! – закричал Нильс. – Серьезно! Ты умрешь!

– Нет, нет, – сказал Бенжамин. – Я не буду ничего трогать!

Он поднес руку поближе, в трубке что-то затрещало, захрустело, но как только Бенжамин убрал руку, все стихло.

Он снова поднес руку к стене. Маленькие-маленькие, почти невидимые искры появились между рукой и трубкой. И чем ближе он подносил руку, тем сильнее искрило. Он никогда раньше не слышал такого звука. С таким звуком в кино измеряют уровень радиации после какой-нибудь катастрофы. Он мог управлять этим звуком своей рукой, подводил руку ближе или отодвигал дальше, он осознал всю силу, понял, что Нильс был прав. Если он дотронется до трубки, то по меньшей мере сильно пострадает. Его пронзила мысль: «Я никогда еще не был так близок к смерти». Он обернулся и посмотрел на братьев.

– Вы это видите? – закричал он. Посмотрел наверх и увидел маленькие огоньки, мечущиеся по комнате.

– Искры! Это волшебство!

– Прекрати! – закричал Нильс. – Прекрати сейчас же!

Бенжамин поднимал и опускал руку, слушал, как появляется и пропадает звук, искры летали вокруг него, он смеялся и смотрел в глаза своих братьев, и вдруг все вокруг стало синим.

Он очнулся. В первые секунды он чувствовал легкость и свободу. Он сел и попытался сориентироваться. Потом пришла боль, огонь охватил спину и плечо, до него начало доходить, что случилось. Он посмотрел на решетку забора.

Подумал: где мои братья?

Посмотрел на небо. Солнце стояло ниже.

Сколько он пролежал здесь? Он попробовал встать, но ноги не держали его, он сдался и опустился вниз, потом вместе с мелкой дрожью, охватившей его тело, пришло понимание.

Молли.

Она лежала всего в нескольких метрах от него. Не могло быть никаких сомнений. Опаленная шерсть и неестественное положение тела. Он подполз к ней, поднял истерзанное тельце и положил к себе на колени. Он смотрел на безжизненную Молли, на ее приоткрытый рот – казалось, что она спит и проснется, если ее пощекотать. Но он не решался дотронуться до нее, он не хотел причинять ей боль, не хотел дотрагиваться до раны. Он прижал ее к своей груди, к тому месту, где она умерла. Он дышал быстрее и тяжелее, услышал незнакомые звуки и понял, что сам их производит. Постепенно мир вокруг него исчез. Всю свою жизнь он боролся с чувством потерянной реальности, все время пытаясь уцепиться за реальные места и вещи, удержаться, и вот впервые ему хотелось другого: отпустить все, что держит его здесь. Он сидел в темноте и смотрел на далекий зеленый прямоугольник реальности. Бенжамин закрывал и открывал глаза, глядя на дверной проем, надеясь, что скоро он станет недоступным, просто закроется, а сам Бенжамин исчезнет, освободится от реальности, застрянет навсегда во мраке.

Должно быть, он потерял сознание, потому что, когда он снова посмотрел наверх, солнце стояло еще ниже. Он встал и поплелся к двери. Первые шаги в дневном свете, он вышел за ограду. Мысль: где мои братья?

Он брел по лесу с собакой на руках. Он не знал, как так получилось, как ему удалось добраться домой. Но он помнил, что увидел темное озеро, он помнил, что был полный штиль. Он помнил, что брел на едва державших ногах, помнил, что увидел маму в халате на каменных ступеньках. Он помнил, что видел мамину фигуру размыто, что елки вокруг дома утонули в его слезах. Он помнил, как мама шагнула на газон, удивленно глядя на него. Помнил, как она упала на колени и отчаянно закричала, и озеро ей ответило.