Шрифт:
Закладка:
Я не была уверена.
— Подумай, — предложил Мерзликин. — До завтра.
— Что?! Нет? Это мало!
— Сколько дней тебе нужно на раздумья? Два-три?
— Две недели-месяц. Ко всему прочему учтите, я ничего не гарантирую! Ясно? Просто подумаю…
“Подумаю и все равно скажу тебе “нет”!” — подумала ехидно.
— И, пожалуйста. не мельтешите перед глазами, пока я думаю…
— Не буду, — согласился босс. — Будем считать, что у тебя отпуск. Юлину так и скажу, — добавил хитро и смылся!
Быстро вышел, хлопнул дверью, оставил мне свой букет.
К обертке была прикреплена открытка.
Я поколебалась немного и все-таки открыла ее
“Интересно, твоя киска вкусная настолько же, насколько красивая?”
Пошляк!
Неужели было сложно просто написать извини вместо этой срамной оды моей киске?
Недолго думая, я быстро достала телефон, сфоткала записочку и отправила Гордею в сообщении с припиской: “Попробуй и узнаешь!”
Он мгновенно перезвонил.
— Да.
— Заметано, — отозвался Гордей.
Какой шустрый и хитрый… Подловил меня на простом “да” и не стал тормозить, предложил нахраписто:
— Сегодня вечером. У тебя или у меня?
— У вас, разумеется, — ответила я кокетливым голосом.
— Приезжай без белья, оно тебе не понадобится. А сейчас опусти ручку в трусики и…
— Вы опережаете события, Гордей Иванович. До вечера!
Я подрезала цветы, поставила их в вазу и в хорошем настроении отправилась в спальню.
— Вояж, вояж… — начала напевать себе под нос.
Надо было проверить, все ли я взяла.
Потому что вечером у меня был рейс на самолет.
Ждать тебе, Гордеюшка, не переждать…
Трек : Desireless - Voyage, voyage
Глава 22
Глава 22
Гордей
Я честно ждал.
Не думал, что Владислава меня кинет.
Я же попросил прощения и всем видом дал понять, что она сама виновата в спонтанном сексе на день годовщины смерти ее супруга.
Разложил все по полочкам. Она молчаливо согласилась. Значит, была полна осознания моей правдивости.
Остальное — дело моего обаяния и дара красноречия.
Я умел убеждать…
Владислава согласилась — и на одно, и на второе.
Согласилась подумать насчет фирмы — большой плюс.
Нашла записку, прочла и отправила сексуальное приглашение, дала зеленый свет отлюбить кисоньку во всех мыслимых и немыслимых позах — еще больший плюс.
Я реально был готов… отлизать ее хорошенько. Так, чтобы забыла, как ее зовут.
Мысль о том, что у Влады так долго не было мужчины, завела меня пиздец как неприлично.
Я только мог представлять, как эта коброчка с нехилым сексуальным аппетитом и жарким темпераментом удовлетворяла себя в постели и стискивал зубы, чувствуя, что член рвет трусы.
Я ждал…
Фантазировал и не понимал: черт… Как я раньше не догадался мутить с женщинами за тридцать?
Это же чертова кладезь недотраха..
Нет, не со всем напропалую мутить, конечно, но с такими, как Влада, грех не зажечь. Она сексуальная, она неглупая, она нежная, обидчивая, остроумная и колючая. Она ядовитая, кобра моя, и ооо… ее порочный, пряный яд играет в моей крови, не давая покоя.
Сердце урчит, как шаманский барабан, либидо устраивает демонические пляски.
Честно говоря, я бы пригласил ее в ресторан или на прогулку.
Но потом учел, что Влада десять лет не давала шанса отношениям, хранила верность супругу и решил, что, может быть, она пока не хочет показываться на глаза в присутствии других мужчин.
Все-таки я не дурак и по ее словам обо многом догадался.
С Владой нужно осторожненько, но в то же время надо устраивать ей прожарку.
Развлекаться на полную катушку, но не порочить при этом ее облик хорошей девочки, а она такая нехорошая и голодная, когда ее трусики жутко мокрые…
Хочу ее киску.
Ммм…
Я никогда так не хотел кому-то отлизать, как ей. Десять сраных лет, коброчка, ты просто чума!
Я просто обязан был ей возместить каждую ночь прозябания в одиночестве.
И еще…
Если честно, я даже приревновал немного.
К погибшему…
Мне стало и любопытно, и одновременно неприятно: хотелось узнать, чем он был таким особенным для Влады.
Десять лет…
Уму непостижимо!
Как это вообще?
Загадка.
Для меня Владислава оказалась женщиной-загадкой, и чем ближе я к ней подбирался, тем больше о ней узнавал и жаждал еще и еще.
Больше и глубже.
Она опаздывала. Что ж…
Я еще раз оглядел ложе, на котором планировал устроить разврат, осмотрел обстановку, устроенную для Влады.
В меру романтично, но деликатно…
Приятный полумрак, натуральные свечи. Вкусный ужин, заказанный из ресторана.
Я не поленился и изучил страничку Владиславы, понял, какое вино она предпочитает, заказал именно его.
Сам тоже подготовился: шелковая рубашка, легкие брюки, в карманах которых лежал свернуты галстук и игрушечные наручники из секс-шопа.
Я надеялся разогреть Владу настолько, чтобы ей захотелось поиграть со мной в Госпожу.
Я не увлекался этой темой, но, думаю, Владе это бы добавило уверенности в себе, и больше ей не захотелось плакать и истерить после секса.
Дать ей немного контроля, ослабить собственные границы.
Игра всегда заводит…
Я, как человек, привыкший получать адреналин, не мог без него.
Возможно, именно поэтому меня так заклинило, когда Влада бурно уволилась и устроила мне скандал на работе.
Туфелька, брошенная ею, просвистела возле моего уха, и меня будто швырнуло в кипяток, нутро ликовало в предвкушении.
Я ждал пожар, и я не ошибся.
Влада могла зажечь, гореть…
Темпераментная штучка!
Она опаздывала.
Кажется, я уже это отметил.
Но я благородно решил, дать ей опоздать еще немного, а потом сладко наказать ее за опоздание, отшлепав попку в форме сердечка. Усадить Владу на колени, спиной к себе, чтобы опустилась на член, и заставить двигаться…
Нет, все-таки все приличные девушки могут и должны опаздывать на свидание, но Владислава опаздывала неприлично сильно!
Я не удержался и позвонил ей.
Телефон отключен или вне зоны доступа.
Я позвонил ей еще раз, а потом еще раз…
Новую попытку дозвониться до Влады прервал звонок Дубинина.
— Здоров, Гордей! — приветствовал. — Чем занят? Скучаешь? Как насчет прошвырнуться? Гром проставляется, звезда гонок! — фыркнул.
— Не могу. Я у себя. Занят.
— Чем? — возмутился Гром. — Твой второй лучший друг привез с гонок золото, а ты…
Все это я уже слышал. Мне было неинтересно. Гром вторую неделю гужбанил, сколько можно слушать о его победе в гонках на мотоциклах?
— Ты на громкой, — пояснил Дубинин.
— Я
