— Брось. Ненависть слишком сильное чувство, чтобы ты испытывала его в адрес мужчины, подарившего тебе настоящее наслаждение, — он облизнулся, глядя на мои губы. — Заметила, какие эустомы я выбрал? В цвет твоей помады. Ты любишь носить этот розовый. Заметил еще в офисе.

Я посмотрела на цветы и поняла, что босс прав. Цветы были подобраны в тон к моей помаде.

Однако не успела я похвалить его мысленно за такую внимательность, как он добавил:

— Цвет твоих губ сейчас такой же…

Бос потянулся ко мне, быстро мазнув подушечкой большого пальца по нижней губе, задержал, немного оттянул вниз.

— Скажи, это простое совпадение? Или ты нарочно выбираешь нежно-розовый оттенок помады, в цвет к своей киске?

Я густо покраснела и ахнула от такой пошлости!

— Невозможно смотреть на твои губы такого оттенка и не думать о твоей нежной, голодной киске… — наклонил корпус в мою сторону. — Она такая розовенькая, нежная. Ммм… Вспоминаю, какая припухшая и сочная после того, как я побывал в ней членом. Не могу перестать вспоминать.

— Пожалуйста, вспомните, что к вашему пеннису приставлено холодное оружие.

Босс накрыл мою руку своей, сжал пальцы, надавив.

— Зря стараешься. Блефуешь. Ты ничего такого не сделаешь. Только возбуждаешь еще больше. Люблю поиграть с острыми предметами в постели, — ухмыльнулся. — Ты решила напугать не того плохого парня, Владислава. Тебе, кстати, очень идет образ строгой училки.

— Плохой парень? — уточнила я.

— У меня одни тройбаны в школьном аттестате! — босс как будто даже гордился этим. — Ну, устрой мне за это выволочку!

— Еще добавьте: накажи меня за плохое поведение.

Черт, зачем я это сказала?!

Фантазия разыгралась не на шутку, босс сорвал с переносицы очки, посмотрел на меня жутко темным взглядом.

— А ты бы меня наказала, госпожа Владислава?

Мерзликин по особенному произнес эти слова, будто ласково и настойчиво начал меня трахать только звуком своего голоса. Чувствовала себя разгоряченной и подготовленной.

Только от перебранки низ живота охватило горячими импульсами.

Вот это я влипла!

Надо поскорее валить в отпуск… Подальше от грязного соблазна в виде Мерзликина!

— Что там по работе? — спросила я и опустила ножницы.

Гад, действительно, только сильнее возбудился от моих угроз. Надо было вернуться в деловое русло. Поэтому я просто держала ножницы в руке и старалась смотреть в лицо Мерзликину, не смотря при этом ему в глаза.

Я пялилась на его переносицу.

— Кто у тебя умер? — невпопад спросил босс. — Траурная лента, венок. Я понял это позднее.

— Да уж, вы ничего не замечали.

— Кроме тебя. Это вполне объяснимо! Когда ты так провокационно выставляешь попку, будь готова к тому, что кому-то захочется к ней приложиться.

— Что?! Я вас не провоцировала.

— Провоцировала! — парировал босс. — И в офисе — постоянно. И буквально только что, приставив ножницы к члену.

— Нет, это не так!

— Так. Ты в офисе меня постоянно провоцировала, то ручку сосешь, то пальцами губы трогаешь, ноги перекладываешь, сидя напротив. В день увольнения вообще раком встала на несколько секунд… — процедил босс.

Его ноздри затрепетали.

— Да вы… Да вы сумасшедший! Вас на мне заклинило! Любую типичную ситуацию перевернете с ног на голову! — выпалила я.

— Может быть, я немного преувеличиваю. Но в тот день? Что тебе мешало просто сказать мне, что день был неподходящий? — поинтересовался босс. — Я не затыкал тебе рот. Ты говорила, оооо… Сколько ты всего говорила! И ни слова о том, почему тебя нельзя или неэтично трахать именно в тот день!

Мерзликин наступал на меня. Мне хотелось закрыться, оттолкнуть его и наорать.

Вот только, черт побери, он был прав.

Прав…

Это моя вина.

Я могла сказать. Я должна была сказать…

Но не сказала.

Именно за это я себя и ненавижу, чувствуя вину.

— Так что случилось в тот день? — поинтересовался босс.

— Десять лет со дня гибели моего любимого и единственного мужчины, моего супруга. Довольны?

— Пожалуй, теперь, уже не единственного мужчины… Значит, последним был я! — добавил самодовольным голосом.

— О боже! У вас, что, вообще ничего святого?!

— Сколько-сколько лет прошло? Еще раз… Десять? Хм… Действительно, ничего святого, трахнуться после стольки лет… Воздержание тоже длилось столько? — уточнил бессовестно.

— Вы выставили меня падшей. В глазах родственников мужа.

— Я одернул твое платье! Ты выглядела достойно, может быть, только кричала на меня, обзывала и метелила веником. Как благопристойная матронушка! Вот если бы не одернул твое платье, тогда выглядела бы падшей, — отрезал босс.

И снова оказался прав.

— Короче, закрыли эту тему. Даже если вы себе нафантазировали, будто я вас провоцирую, то должны были закрыть гештальт во время секса. Я уволилась, вы с этим согласились. Все.

— Я могу принять тебя обратно на работу.

— О нет.

— О да. Ты… нужна коллективу.

— Вранье.

— Ты очень важный человек в компании, — произнес босс и добавил. — Незаменимая.

— Не верю. Специалистов хватает.

— Уже нанял, — согласился и потер переносицу. — Нанял и уволил. Не могу смотреть на ее отчеты. Китайская грамота. Подчиненные должны облегчать жизнь начальству, а не усложнять ее!

— Уверена, вы подберете другого.

— Юлин хочет уйти, — нехотя выдавил из себя босс. — Считает, если ты ушла без видимых причин, значит, у нас что-то нечисто! Напыщенный дурак.

— Просто своеобразный человек. Уверена, вы справитесь. Я в вас верю!

Я подняла руку, сложила кулачок и проскандировала:

— Быстрее, выше, сильнее! Мерзликин, вперед!

— Блять.

Босс сжал ладони в кулак.

— Честно говоря, я держусь из последних сил, чтобы тебя еще раз не трахнуть, но клянусь яйцами, ты нарываешься! — повысил голос.

— Прошу, уйдите. Я не вернусь на работу. Точка.

Я открыла дверь и показала рукой.

Мерзликин уставился на мои губы.

— Не гипнотизируйте. Мои губы не скажут то, что вы хотите услышать.

— То, что хочу услышать Я, твои губы уже кричали… Сейчас я говорю не от своего лица, но от лица компании. Ты нужна, — босс помолчал и выдавил из себя. — Пожалуйста.

Мерзликин выдавил из себя это короткое, несложное слово и сомкнул губы, задышал так часто, словно переступил через свою гордость и надругался над ней.

Могу ли я остаться?