Все же сочли (таково было распространенное в Риме мнение), что римская армия, имевшая тогда возможность победить, умышленно не совершила никакого блистательного деяния из-за ненависти к консулу и негодования, которое она испытывала против патрициев вследствие обмана в наделении землей. Сами же воины, посылая письма каждый к своим друзьям, обвиняли консула в неспособности командовать.

Таковы были события в лагере, а в самом Риме появлялись многочисленные божественные знамения, указывающие через необычные голоса и видения на гнев богов. 4. И все это побуждало к тому выводу, как заявляли также, объединив свои знания, прорицатели и толкователи священных обрядов[977], что некоторые боги гневаются, поскольку они не получают установленные обычаем почести, ибо священнодействия для них совершаются небезупречно и неблагочестиво. Именно после этих заявлений был начат всеми усердный розыск, и спустя некоторое время верховным жрецам[978] передают донос, что одна из дев, охраняющих священный огонь[979], по имени Опимия[980], лишившись девственности, оскверняет священные обряды. 5. Выяснив же с помощью пыток и других доказательств, что указанное преступление случилось на самом деле, они, сняв с головы девы священные венки и проведя ее в шествии по Форуму, закопали живьем у внутренней стороны городской стены[981], а двух изобличенных в том, что совершили растление жрицы, публично бичевали и тотчас казнили. И после этого жертвы и прорицания стали благоприятными, поскольку, как полагали, боги прекратили гневаться на них.

XC. Когда же наступило время выборов должностных лиц и консулы прибыли в Рим, началось рьяное соперничество и спор между народом и патрициями относительно лиц, которые получат высшую власть. Ведь последние хотели продвинуть на консульство людей энергичных и наименее благоволящих к народу, из более молодых. И, получив от них приказ, власти стал добиваться сын Аппия Клавдия, считавшегося самым враждебным народу, человек, преисполненный высокомерия и отваги, наиболее влиятельный из всех сверстников благодаря друзьям и клиентам. Со своей стороны, народ, предлагая тех, кто будет иметь попечение об общественном благе, желал сделать консулами людей постарше и уже давших доказательства своих способностей. Власти разделились и старались отменить полномочия друг друга. 2. Ведь всякий раз, когда консулы созывали плебс, чтобы объявить консулами своих кандидатов на должность, плебейские трибуны, имея право запрета, распускали избирательные собрания. Когда же трибуны, в свою очередь, приглашали народ на выборы должностных лиц, этого не допускали консулы, обладавшие исключительной властью созывать центурии и производить голосование. Имели место взаимные обвинения и постоянные стычки между противниками, организованными в сообщества, так что некоторые в гневе даже наносили друг другу удары, и недалеко уже было раздору до оружия. 3. Осознав это, сенат долгое время обсуждал, что предпринять в данных обстоятельствах, с одной стороны, не имея сил заставить народ, а с другой, — не желая пойти на уступки. Более жестким мнением было избрать диктатором для проведения выборов того, кого сенаторы сочтут наилучшим, чтобы он, получив власть, устранил из государства всех смутьянов, а также, если прежними должностными лицами была совершена какая-либо ошибка, исправил ее и, установив порядок управления государством, какой пожелает, передал должности наилучшим мужам. 4. А более умеренным было предложение тем же самым способом, каким происходили выборы в случае смерти царя, избрать междуцарями самых старших и уважаемых сенаторов, чьей обязанностью будет позаботиться о делах, касающихся власти, чтобы устроить ее наилучшим образом. Так как большинство присоединилось к этому мнению, то сенат назначает междуцарем Авла Семпрония Атратина, остальные же должности были временно упразднены. 5. Он, осуществив управление не раздираемым междоусобиями государством столько дней, сколько разрешалось[982], назначает (каков был у них обычай) другого междуцаря, Спурия Ларция. А тот, созвав центуриатное собрание и проведя голосование по имущественным разрядам, объявляет консулами, при одобрении обеих сторон, Гая Юлия, по прозвищу Юл, из сочувствующих народу, и вторично Квинта Фабия, сына Цезона, из сторонников аристократии. 6. И народ, ничего не претерпев от него в прежнее консульство, дозволил ему получить эту власть во второй раз, поскольку ненавидел Аппия и весьма радовался, что тот выглядел униженным. Власти же, добившись, чтобы консульства достиг человек деятельный, который не проявит никакой слабости по отношению к народу, полагали, что ситуация с расколом приняла оборот, соответствующий их желанию.

XCI. Во время правления этих консулов[983] эквы, вторгшись на земли латинов разбойничьим набегом, увели много рабов и скота, а из тирренов так называемые вейяне разорили набегами значительную часть римской земли. Но поскольку сенат отложил войну против эквов на другое время, а удовлетворения постановил требовать от вейян, то эквы, побужденные безрассудной дерзостью, так как начало у них удалось в соответствии с их замыслом и никто, казалось, отныне не будет им препятствовать, решили не предпринимать более обычных разбойничьих экспедиций и, направившись с сильным войском к городу Ортона[984], захватывают его приступом. Разграбив поля и город, они ушли, увозя большое богатство. 2. Вейяне же ответили пришедшим из Рима послам, что грабившие римскую округу были не из их граждан, а из прочих тирренов, и отослали их, не удовлетворив ни одного из справедливых требований. Между тем послы случайно сталкиваются с вейянами, везущими добычу из римской земли. Узнав от них обо всем этом, сенат постановил начать войну против вейян и обоим консулам вывести войска. 3. Конечно, возникли споры по поводу данного решения, и много было таких, кто препятствовал объявлению войны и напоминал плебеям о разделе земли, в котором они кругом обмануты, доверившись пустой надежде, хотя уже пятый год, как сенатом принято постановление о нем. Они, кроме того, доказывали, что война будет касаться каждого, если вся Тиррения по общему решению придет на помощь своим единоплеменникам. 4. Все же речи смутьянов не возобладали, но народ также утвердил постановление сената, последовав предложению и уговорам Спурия Ларция. И вслед за этим консулы вывели войска и расположились лагерем отдельно друг от друга недалеко от города[985]. Однако, простояв на месте много дней подряд, поскольку враги не выводили свои силы навстречу противнику, консулы, опустошив столько их земель, сколько могли, увели затем армию домой. Но ничего другого достойного упоминания во время их консульства совершено не было.

Книга IX

Разногласие народа с сенатом по поводу назначения консулов — Воинский набор и отправка обоих консулов в поход — Ненависть народа к предводителю Цезону Фабию. Возвращение его войска в город — Избранные консулами Гней Манлий и Марк Фабий, произведя набор войск, выступают против врагов — Поднятие