нему самые дерзкие из их молодежи, проводя тайные совещания и содействуя во многих других делах помимо указанных. И они называли многих свидетелей этого — как жителей Рима, так и из прочих, союзных, городов, людей не низкого звания и не безвестных. 4. Народ поверил им и вынес Кассию обвинительный приговор, уже не поддавшись на речи, сочиненные с большой тщательностью, которые сей муж публично произнес, и не уступив чувству жалости, хотя три маленьких сына оказывали Кассию заметную помощь в привлечении сочувствия, а многие другие — и родственники, и друзья — все вместе оплакивали его, и, наконец, нисколько не пощадив его деяния на войне, благодаря которым он достиг величайшего почета. 5. В самом деле, народ был до такой степени настроен против самого имени тирании, что даже при определении наказания не умерил свой гнев на Кассия, но приговорил его к смертной казни. Ведь народом овладел страх, как бы этот человек, самый способный военачальник того времени, будучи отправлен в изгнание за пределы отечества, не поступил подобно Марцию, ссоря друзей и объединяя врагов, и не повел непримиримую войну против родины. Когда суд завершился таким образом, квесторы, приведя Кассия на возвышающийся над Форумом утес[953], в присутствии всех сбросили его со скалы. Ведь таким было принятое у римлян того времени наказание для приговоренных к смерти.

LXXIX. Именно таков более правдоподобный рассказ из переданных об этом человеке, но не следует пренебрегать и менее достоверным, поскольку он также пользуется доверием со стороны многих людей и сообщается в авторитетных сочинениях. Так вот, в некоторых книгах утверждается, что, когда для всех еще оставалась тайной подготовка им тирании, первым заподозрил отец Кассия и, выяснив дело с помощью самого тщательного расследования, пришел в сенат. Затем, приказав сыну явиться, он стал для него и доносчиком, и обвинителем, а когда и сенат вынес обвинительный приговор, то, приведя его домой, казнил. 2. Действительно, суровость и неумолимость отцовского гнева на сыновей, совершавших преступления, и особенно у римлян того времени, не позволяет отбросить и данную историю. Ведь ранее Брут, изгнавший царей, осудил на смерть обоих своих сыновей по закону о злодеях, и секирами им отрубили головы, так как решили, что они оказывали содействие царям в возвращении из изгнания[954]. И позднее Манлий, командуя на галльской войне, наградил за доблесть своего сына, отличившегося в бою, почетными венками, но, обвинив при этом в неповиновении, — поскольку тот не остался на сторожевом посту, куда был назначен, а вопреки приказу командующего покинул его, чтобы сразиться с врагом, — казнил сына как дезертира[955]. 3. И многие другие отцы, кто за большие проступки, кто за меньшие, не щадили и не жалели своих детей. Именно поэтому я не считаю возможным, о чем сказал, пренебречь данным сообщением как недостоверным. Однако следующие соображения, будучи из доказательств не самыми незначительными и не лишенными убедительности, тянут меня обратно и ведут к первому утверждению. После казни Кассия его дом был срыт до основания, и до сего дня это место остается без построек за исключением храма Теллус[956], который государство возвело в более поздние времена на некоторой части его территории у дороги, ведущей в Карины[957]. Кроме того, государство изъяло имущество Кассия, из коего посвятило первинки в различные святилища, и в том числе Церере[958] бронзовые статуи с надписями[959], указывающими, из чьего имущества эти первинки. 4. Ведь если бы его отец оказался одновременно и доносчиком, и обвинителем, и палачом для своего сына, то и дом его не был бы разрушен, и достояние не конфисковано. Ибо у римлян никакое благоприобретенное имущество не является их собственностью, пока еще живы отцы, но и вещи, и личности сыновей отданы отцам в полное распоряжение по их усмотрению. Так что государство, наверно, не сочло бы справедливым за преступления сына отнимать и конфисковывать имущество отца, который, к тому же, сам сообщил о его тиранических намерениях. Именно поэтому я скорее согласен с первым сообщением, а оба привел для того, чтобы читателям можно было выбирать из них какое угодно.

LXXX. Но, хотя некоторые замышляли казнить и сыновей Кассия, сенат счел данную меру ужасной и вредной и, собравшись, постановил, чтобы отроки были освобождены от кары и жили в полной безопасности, не будучи наказаны ни изгнанием, ни лишением гражданских прав, ни другим образом. И с тех пор этот обычай укоренился у римлян, соблюдаясь вплоть до нашего времени, а именно: дети, чьи отцы совершили преступление, освобождаются от всякого наказания, даже если они окажутся сыновьями тиранов, отцеубийц или предателей, что у римлян является величайшим преступлением. 2. А тех, кто в наши дни, после окончания Марсийской и гражданской войн[960], замыслили упразднить указанный обычай и на все то время, пока сами были у власти, лишили детей проскрибированных[961] при Сулле родителей права добиваться должностей, которые занимали их отцы, и быть членами сената, — их считали совершившими деяние, заслуживающее ненависти людей и гнева богов. Потому-то со временем воспоследовало им мстителем за беззаконие справедливое возмездие, благодаря которому они были низвергнуты с высот небывалого до тех пор величия на самое дно, и даже никакого потомства от них, кроме как по женской линии, более не осталось. 3. Обычай же восстановил согласно исконному порядку человек, сокрушивший их[962]. У некоторых эллинов, однако, нет такого рода установления, а родившихся от тиранов детей одни считают нужным казнить вместе с отцами, другие же наказывают вечным изгнанием, словно природа не допускает, чтобы от дурных отцов появились порядочные дети или от хороших — плохие. Но о том, у эллинов ли лучше установление или обычай римлян предпочтительнее, я предоставляю судить тому, кто хочет, а сам возвращаюсь к последовавшим событиям.

LXXXI. Итак, после смерти Кассия[963] сторонники усиления аристократии стали более дерзкими и сильнее презирать плебеев, а граждане безвестные по своему имени и богатству были унижены до крайности и ругали свою собственную неимоверную глупость при осуждении Кассия, поскольку, мол, погубили самого лучшего защитника плебейского сословия. Причиной же этого было то, что консулы не выполняли решения сената о наделении землей, хотя они должны были назначить десять человек для установления границ общественной земли и внести предложение, сколько ее и кому следует раздать. 2. И много людей собиралось группами, постоянно разговаривая об обмане и обвиняя прежних плебейских трибунов в предательстве общественных интересов. Непрерывно шли народные сходки, созываемые