А поскольку спору не было видно никакого конца, патриции, испугавшись, как бы не произошло похищения камешков для голосования и рукоприкладства, равно как и иных насильственных действий, которые обычно случаются в охваченных междоусобицами народных собраниях при внесении закона, сошлись на сенатское заседание, чтобы обо всем разом посовещаться. 2. Там Аппий, первым спрошенный о своем мнении, отговаривал уступать народу раздел земли, указывая, что праздная толпа сограждан, приученная лакомиться общественным достоянием, станет опасной и бесполезной и никогда уже ничему из общественной собственности — ни из имущества, ни из денег — не позволит остаться общим. Он утверждал, что заслуживает порицания дело, если сенаторы, обвиняя Кассия в дурном и пагубном управлении государством и в развращении народа, сами затем общим решением утвердят эти мероприятия как справедливые и полезные. Аппий предлагал им также обратить внимание на то, что даже признательность от бедняков, если те разделят между собой общественные земли, достанется не тем, кто дал свое согласие и одобрение, но одному Кассию, который выдвинул эту идею и предстал как человек, заставивший сенат против воли одобрить ее. 3. Все это и другое в том же духе высказав, в заключение он посоветовал следующее: выбрать десять[949] человек из самых уважаемых сенаторов, которые, обойдя общественную землю, определят ее границы, и если какие-нибудь частные лица, действуя обманом или силой, что-то из нее используют под пастбища или возделывают, пусть члены комиссии, проведя расследование, вернут это государству. А отмежеванную ими землю, разделив на какое будет угодно число участков и разграничив их добротными столбами, он убеждал частично продать, — и в особенности ту, по поводу которой имели место какие-либо разногласия с частными лицами, чтобы у купивших были тяжбы из-за нее с теми, кто предъявит притязания, — частично сдавать в аренду на пятилетний срок; деньги же, поступающие от сдачи в аренду, использовать для снабжения воинов и на оплату тех расходов, которые необходимы для ведения войн. 4. «Ведь ныне, — сказал он, — оправдана неприязнь бедных к богатым, которые, присвоив себе общественное имущество, удерживают его, и нет ничего удивительного, если они считают, что лучше разделить общественные земли между всеми, чем оставить их в руках небольшого числа самых наглых сограждан. Если же они увидят, что те, кто в настоящее время пользуется этими землями, отказываются от них, и общественное имущество становится на самом деле общественным, то прекратят завидовать нам и перестанут желать поголовного раздела земель, осознав, что общее со всеми владение будет выгоднее маленькой доли каждому. 5. Давайте же объясним им, — продолжил Аппий, — какова здесь разница, и что каждый в отдельности бедняк, получив небольшую землицу и (если так случится) имея беспокойных соседей, и сам не будет в состоянии по своей бедности ее обработать, и арендатора, за исключением соседа, не найдет. А если большие наделы, предоставляющие земледельцам разнообразную и выгодную работу, будут сдаваться в аренду государством, то они принесут много дохода. И что для бедняков, когда они отправляются на войну, лучше получать продовольствие и жалование из общественного казначейства, чем всякий раз уплачивать в казначейство из собственного имущества, тогда как порой их средства к жизни бывают скудными, а добывание этих денег еще более обременит их».

LXXIV. Когда Аппий внес это предложение и, казалось, получил всеобщее одобрение, Авл Семпроний Атратин, спрошенный следующим, сказал: «Конечно, сегодня не впервые я имею возможность восхвалять Аппия как человека, который более всех способен задолго предвидеть будущее и высказывает самые лучшие и полезные суждения, тверд и непоколебим в своих взглядах, не уступает страху и не склоняется перед милостями. В самом деле, я всегда хвалю его и постоянно удивляюсь здравомыслию и благородству, которое он являет в минуту опасности. И сам я высказываю не иное предложение, а то же самое, лишь добавив к нему то немногое, что, на мой взгляд, Аппий пропустил. 2. Ибо сам я также считаю, что герники и латины, которым мы только что предоставили равные гражданские права, не должны участвовать в разделе наших земель. Ведь мы владеем этой землей, приобретя ее не после того, как они установили с нами дружественные отношения, но еще раньше отняв ее у врагов благодаря собственному риску, без чьей-либо посторонней помощи. Давайте ответим им, что имеющимся у нас прежним владениям, то есть которыми каждая сторона располагала на момент заключения между нами договора о дружбе, следует оставаться для всех своими собственными и неотчуждаемыми, а чем завладеем на войне в совместных походах после заключения договора, от этого уже каждому достанется надлежащая доля. 3. Это ведь и союзникам не даст справедливых оснований для гнева за причиненную обиду, и народу не внушит опасения, что его сочтут предпочитающим выгоду своему доброму имени. Я полностью согласен и с избранием мужей, которых Аппий предлагал назначить для установления границ общественной земли. Ведь это принесет нам большое доверие в отношениях с плебеями, ибо именно сейчас они недовольны в силу двух причин — и поскольку сами не получают никакой выгоды от общественных владений, и поскольку некоторые из нас незаконно пользуются ими. Если же они увидят, что эти владения обращены в общественную собственность и доходы с них идут на общие и насущные цели, то поймут, что для них нет никакой разницы, иметь ли долю в земле или в плодах с нее. 4. Само собой, я воздерживаюсь упоминать, что некоторых бедняков чужой ущерб радует больше собственных выгод. Однако я полагаю, что недостаточно записать в постановлении только эти два положения, но, думаю, следует приобрести расположение народа и склонить его на свою сторону и с помощью какой-либо другой умеренной услуги. О ней я вскоре скажу, предварительно показав вам причину, или, скорее, необходимость, в силу которой нам нужно сделать также и это.

LXXV. Вы, конечно, знаете слова, сказанные на народной сходке плебейским трибуном, когда он спросил у одного из консулов, а именно Вергиния, какое мнение тот имеет по поводу раздела земли, то есть согласен ли он разделить общественное имущество среди граждан безучастия союзников, или даже нам, римлянам, не разрешает получать в надел долю от наших общих владений. И он согласился не препятствовать той части закона о разделе земли, которая касается нас, если все будут считать это наилучшим решением. Вот какая уступка сделала плебейских трибунов нашими соратниками, а народ — более благоразумным. 2. Итак, по какому еще разумению мы откажемся теперь от того, что тогда уступили? Или какая польза будет нам от следования в государственном управлении