Шрифт:
Закладка:
Наконец судья остановился перед своей пленницей и сказал:
— Ну что ж, весьма наслышан о ваших с Галкутом подвигах. Весьма.
— Как он там? — Не поднимая глаз, тихо спросила девочка.
— Галкут? С ним всё в порядке. Выглядит, конечно, как страх божий, но ничего. Зашили, намазали, накормили. Лежит в тепле и покое. Может уснул уже. — Судья сделал паузу и затем произнес с некоторым нажимом и значением: — Я так понял, что он практически спас тебя?
Он ожидал, что это прозвучит для его подопечной почти как обвинение и она, наконец, всколыхнется и придет в себя. Но Элен лишь тихо произнесла:
— Спас.
Мастон потер подбородок, задумчиво глядя на неё.
— Мне сказали, что там очень вовремя появился какой-то местный охранник, который в свою очередь спас вас обоих и чуть ли не от смерти. Что он прямо какой-то великий воин из легенд, невероятно отважный и могучий. Так и было?
Элен, по-прежнему глядя в землю, утвердительно кивнула
— Может мне стоит поблагодарить его? Как его имя?
— Не надо. Он не любит внимания к себе.
— Хм, ещё и скромен. Ну просто сказочный персонаж. Вам с Галкутом видимо невероятно повезло. — Судья опустился на почти уже любимый им стул и строго произнес: — Но я надеюсь ты понимаешь что повела себя, как и тогда в «Одиноком пастухе», необдуманно и наивно. Вступать в конфронтацию с шестью вооруженными бандитами из-за детской куклы это, мягко говоря, глупо. Большая удача что ты отделалась лишь одним синяком.
Мастон Лург не сомневался, что девочка сейчас с вызовом спросит его: «Удача для кого?» или что-нибудь в этом роде. Но Элен молчала. И это её вроде бы равнодушие, хоть ему и не хотелось в этом признаваться, начинало нервировать его. Он понял, что видимо случилось что-то еще, помимо драки, и ему очень хотелось знать что именно.
— Элен, — позвал он. — Элен, посмотри на меня, пожалуйста.
Девочка нехотя подняла на него глаза. Некоторое время они смотрели друг на друга и судья должен был признаться, что ему очень не по себе от того что красивое, бледное, гладкое личико ребенка теперь обезображено распухшей губой и темным, багрово-желтым пятном на левой щеке. Словно как некое пронзительное напоминание о том, что он с чем-то не справился.
— Я вижу, что с тобой случилось что-то ещё, я имею ввиду помимо сражения за куклу. Ты не хочешь мне сказать что именно?
Какие-то несколько секунд ему казалось, что девочка готова всё рассказать, что она сама хочет с кем-то поделиться тем, что камнем лежало у неё на душе. И он почти замер и даже как будто перестал дышать, только чтобы не вспугнуть это её желание. Но в последний момент он с досадой понял, что она передумала.
— Ничего не случилось. Я просто очень устала.
— Тогда тебе наверно лучше лечь спать. Там за занавеской есть кровать.
Но она словно не услышала его и неожиданно спросила:
— Сколько нам еще ехать? Когда мы наконец доберемся до этого Аканурана?!
Судья, чуть отпрянув, воззрился на неё с некоторым удивлением.
— Довольно странно это слышать от тебя, — пробормотал он.
— Почему странно? Мне просто надоело сутками трястись в вашей карете, есть на улице, ходить в кусты под присмотром Галкута, встречаться каждый день с разбойниками, бандитами, работорговцами, спать в случайных кроватях. Вы же говорили, что у герцога со мной будут обходиться как с принцессой. Так что же странного в том, что я хочу как можно быстрее попасть туда?
Судья недоверчиво смотрел на ребенка. С какой-то неясной тревогой он подумал о том, что за то время что она гуляла по каравану, что-то в ней неуловимо изменилось. Ему вдруг пришло в голову, что ведь, наверно, после того как раненого Галкута увели к лекарю, у неё была масса возможностей чтобы сбежать и тем не менее она здесь и судя по всему у неё даже не возникало такой мысли. Неужели она наконец поняла и смирилась, усмехнулся он про себя. С одной стороны это была бы конечно хорошая новость. Но с другой она почему-то тревожила его. Девочка словно повзрослела на пару лет и он вдруг решил что прежняя Элен, язвительная, дерзкая, сопротивляющаяся, устраивала его гораздо больше. Она была что ли более понятной ему, более предсказуемой. Но в конце концов он подумал, что это просто какое-то наваждение, он насочинял то чего нет, девочка всего лишь действительно очень устала, что и не мудрено учитывая всё что она пережила за последние дни и теперь ей хочется просто покоя, пусть даже в плену у ненавистного ей герцога. Мне, пожалуй, тоже не плохо бы выспаться, решил судья.
— Ты права. Ничего странного. И я очень рад, что наши стремления совпадают.
Элен пристально смотрела на него, ожидая ответа.
— Но ты ведь понимаешь, мы не можем ехать дальше, пока я не исполню «королевское правосудие». — И чуть помедлив, он тихо добавил: — Будь оно трижды не ладно.
По привычке он ожидал какого-то язвительного замечания от своей маленькой собеседницы, но вместо этого Элен спокойно предложила:
— Давайте я вам помогу.
— Поможешь?!
Мастон Лург испытал почти потрясение, но в следующий миг его пронзило осознание того, что в конце концов это ведь именно то чем он и собирался торговаться с могущественным Томасом Халидом, той бесценной помощью, которую странная девочка может оказать ему, верховному претору, в его бесконечной борьбе с такими же бесконечными врагами государства и короля, и конечно же его собственными врагами, врагами герцога Этенгорского. Но судья был полон сомнений.
Элен встала с табурета, подошла к столику, на котором возвышался серебряный подсвечник, и почти с минуту вглядывалась в пламя одной из свечей.
— Просто расскажите мне всё, — попросила девочка.
— Что «всё»?
— Ну, обстоятельства дела. Улики. Детали. Свидетели, подозреваемые. Ваши мысли о них.
Судья непонимающе глядел на неё.
— Не думаю, что все эти детали подходят для детских ушей.
Элен повернулась к нему. И Мастон Лург увидел, что ей действительно очень любопытно и с облегчением подумал, что прежняя любознательная Элен, наконец вернулась.
— Ну расскажите, что сочтете возможным, — миролюбиво попросила она. — Хотя бы в общих чертах.
Лург колебался. По большому счету Элен вовсе не обязательно знать какие-то детали, она могла помочь ему и так. Допустим все подозреваемые по одному войдут в этот шатер и он каждого спросит: «Вы убили господина Ливара?» Все они ответят отрицательно.
