и любезностями, как и при прежних визитах. Датские послы в разговоре сообщили, что с полгода тому назад их король отправил посланника в Москву; они надеются, что этот посланник теперь уже прибыл к месту назначения. Великие послы ответили, что известие о прибытии посланника в Москву они уже получили через почту; он там принят с подобающей честью, и дела, ради которых он приехал, будут исполнены к его удовольствию. Но если бы датские послы пожелали вступить в переговоры с Великим посольством, то они, великие послы, рады будут оказать им услугу здесь или потом в Амстердаме[1140]. Разговор с бранденбургскими послами состоял всецело из одних приветствий и любезностей. Между прочим, великие послы еще раз поблагодарили за внимание, оказанное им курфюрстом и его служителями в бытность их в Кенигсберге, причем «кланялись рядовым поклоном». Бранденбуржцы заявили, что донесут об этом курфюрсту; одно они «причитают себе за несчастие», что они не были при курфюрсте во время пребывания у него великих послов; но теперь они «повеселились тем, что ныне сподобились их радостно видеть и добрую приязнь с ними иметь»[1141].

Во время визита русских послов английским последние заявили, что имеют сделать предложение, которое пришлют в письменной форме. Действительно, 14 октября они прислали с секретарем посольства письмо на латинском языке. Перевод с него включен в «Статейный список». Во вступительной части письма приводилась историческая справка, что англичане — первые из всех европейских народов завели торговлю и дружбу с русским народом еще во времена королевы Елизаветы, с одной стороны, и «великого императора» Иоанна Васильевича — с другой, и эта дружба с пользой и выгодой для обоих народов продолжалась более ста лет. Но затем злоба времен и несчастливое продолжение войны помешали англичанам поддерживать эту дружбу. Теперь же король Вильгельм личным свиданием с «непобедимейшим, пресветлейшим и державнейшим князем Петром, великим царем и императором российским и московским эту любительную дружбу обновил», и от этой встречи двух монархов и их взаимной склонности можно ожидать «всякого веселия и блага обоим народам». И сами великие послы предприняли великое путешествие, чтобы подкрепить связи с дружелюбными народами. Поэтому, они, английские послы, стараясь о восстановлении дружбы и торговли, просят, чтобы англичанам предоставлено было право занять (в Архангельске?) прежнее «подворье» и ввозить свои товары в торговые русские города, и особенно чтобы разрешено было ввозить «траву никоцыанскую, вообще табак имянованную, под такими подлогами, как всех товаров уже древле ввезли». Эта просьба о разрешении ввоза нового товара — табака, запрещенного в России «богомерзкого зелия», на общих основаниях с прочими товарами и составляла суть витиеватого письма английских послов. Предложение, как вскоре увидим, имело свои последствия[1142].

XXVI. Четвертая конференция со Штатами. Отпуск послов

14 октября состоялась четвертая и последняя конференция великих послов с комиссией Штатов, явившейся на этот раз к послам в полном составе — в числе девяти человек. Результат, как и заранее можно было предвидеть, был безнадежен. Президент комиссии повторил то же, что говорилось и прежде. О делах, о которых шла речь на третьей конференции, комиссия докладывала Генеральным штатам; они вновь имели совещание и приказали комиссии ответить послам, что восьмилетняя война с таким сильным государем, как французский король, принесла Штатам большие убытки и протори. Для платежа войскам Штаты должны были прибегнуть к займам, по которым теперь предстоит платить. Много их кораблей, воинских и торговых, больших и малых, забрано неприятелем со всеми военными корабельными припасами, иные из них пожжены и потоплены, и все их запасные дворы, где хранятся корабельные припасы, опустошены. Для пополнения флота им придется строить такие корабли вновь, «а к ним корабельные припасы покупать из иных земель с великими харчами (издержками) и трудностями», а готового у них ничего теперь нет, и поэтому оказать помощь по предложению великих послов военными и корабельными припасами им невозможно. За оказываемые благодеяния голландским торговым людям, живущим в Москве, они, Штаты, «препокорственно благодарствуют и челом бьют». Тому, что на Черном море строится флот для военных действий против турок, Штаты радуются и желают его царскому величеству «на искоренение оных поган победы и одоления». Штаты просят прощения, что не могли в настоящее время оказать помощи, но в будущем, когда они «поисправятся» и придут в прежнее состояние, тогда, конечно, они должны будут оказать свои услуги и, в чем возможно, помощь. Не ожидая иного ответа, кроме извинений, добрых пожеланий и обещаний на будущее, послы не вступали уже в дальнейшие переговоры, но не могли не высказать упреков, «выговаривали пространно такую несклонность и неблагодарство» и заявили, что если Штаты по их предложению «на желание его царского величества никакого им довольства и вспоможения не учинили», то пусть назначат им день отпускной аудиенции. Условились назначить аудиенцию на 16 октября с тем, что послам будет предварительно доставлен на просмотр текст ответной грамоты, которую Штаты вручат им на аудиенции, дабы не оказалось каких-либо упущений в царском титуле.

С целью несколько отвести от себя естественное неудовольствие послов за полный отказ на их предложение Штаты сослались на штатгальтера, английского короля. В промежутке между третьей и четвертой конференцией депутаты Штатов, приезжавшие к послам, неофициально говорили, что они предложение послов передали на воззрение английского короля: «послали спроситься, как им в том поступить, аглинского короля, и как он присоветует, так они и учинят, потому что он, король, имеет у них владельство, над войском Оранского князя управление и в Раде два голоса вместо дву провинцией Штатов, и, чают де, он присоветует великому государю помочь учинить». Однако после четвертой конференции депутаты объявили послам, что король никакого совета не дал, положил все на волю Штатов, и поэтому Штаты вынесли решение отказать в помощи. Но послы прекрасно, как оказывается, были осведомлены о закулисной стороне дела; они вполне понимали истинную причину отказа, ту, что, заключив мир с французским королем, Штаты не желали содействовать войне против его союзника, турецкого султана, а кроме того, считали, конечно, такое содействие опасным для своей торговли на востоке Средиземного моря. Ссылка же на английского короля была не более как пустая отговорка. «А по проведыванию великих и полномочных послов, — замечает „Статейный список“ вслед за приведенным рассказом об обращении к посредничеству английского короля, — явилось, что Галанские Статы, отбывая того, чтоб им от того вспоможения свободным быть и салтана турского и короля францужского для купецких своих промыслов не розгневить, то, усоветовав между собою, учинили и на короля аглинского,