быстро подавлялись, пока не появился лидер повстанцев, который умел превратить недовольство в организацию, а крестьянское оружие — в победу. Емельян Пугачев был донским казаком, сражавшимся в русских рядах против пруссаков и турок. Он просил об увольнении, получил отказ, дезертировал, попал в плен, снова дезертировал и принял жизнь разбойника. В ноябре 1772 года, подстрекаемый недовольными монахами, он провозгласил себя Петром III, чудом выжившим после всех попыток убить его. Он привлекал к себе крестьян и разбойников, пока не почувствовал себя достаточно сильным, чтобы объявить открытое восстание против узурпаторши Екатерины (сентябрь 1773 года). Казаки Урала, Волги и Дона; тысячи людей, осужденных на принудительные работы в рудниках и медеплавильных заводах Урала; сотни старообрядцев, жаждавших свержения православной церкви; местные татарские, киргизские и башкирские племена, не простившие Елизавете принудительного обращения их в христианство; крепостные, бежавшие от своих хозяев, и заключенные, сбежавшие из тюрем: все они стекались под знамена Пугачева, пока под его началом не оказалось двадцать тысяч человек. Они с триумфом переходили из города в город, разбивали войска, посланные против них местными губернаторами, захватывали важные города, такие как Казань и Саратов; они призывали в армию припасы, убивали помещиков, заставляли неохотно присоединяться к ним крестьян и шли вверх по Волге к Москве. Пугачев объявил, что там он посадит на трон не себя, а великого князя Павла. Но — вероятно, с мрачным юмором — он назвал свою крестьянскую жену царицей, а своих главных лейтенантов — Екатеринами: Граф Орлов, Граф Панин, Граф Воронцов.

Екатерина сначала посмеивалась над «маркизом Пугачевым», но когда узнала, что восставшие взяли Казань, послала значительные силы под командованием генерала Петра Ивановича Панина для подавления мятежа. Дворяне, видя угрозу всему феодальному строю, пришли ей на помощь; вскоре к Панину присоединился генерал Александр Васильевич Суворов с конницей, освобожденной по миру с турками; повстанцы были приведены в беспорядок столкновением с дисциплинированными войсками императорских офицеров; они отступили с одной позиции на другую, истощили провиант и начали голодать. Некоторые из их предводителей, надеясь заработать на хлеб и помилование, взяли Пугачева в плен и передали его победителям. Его привезли в Москву в железной клетке, судили в Кремле, обезглавили, затем четвертовали, а голову выставили на столбе в четырех частях города, чтобы отвадить других. Пятеро из его капитанов были казнены, другие были повязаны по ту сторону смерти и отправлены в Сибирь. Одним из результатов восстания стало укрепление союза императрицы с дворянством.

В какой-то мере она бросила вызов дворянству, поддержав рост предпринимательского класса. Убежденная доводами физиократов, она установила свободную торговлю сельскохозяйственной продукцией (1762), а затем и всем остальным; она положила конец (1775) монополиям, санкционированным правительством, постановив, что любой человек может свободно заниматься промышленным предпринимательством. Рост среднего класса тормозился преобладанием кустарной и помещичьей промышленности, а также участием дворян в промышленных и торговых предприятиях. За время правления Екатерины фабрики выросли с 984 до 3161, но в основном это были небольшие мастерские, где работало всего несколько человек. Городское население увеличилось с 328 000 человек в 1724 году до 1 300 000 человек в 1796 году — все еще менее четырех процентов населения.65

Занятая императрица, пользуясь лишь неохотной поддержкой своего знатного окружения, делала все возможное для развития торговли. Дороги были ужасны, но рек было много, а каналы связывали их в благотворную паутину. При Екатерине был начат канал между Волгой и Невой, соединяющий Балтику с Каспийским морем, и запланирован еще один, соединяющий Каспийское и Черное моря.66 Переговорами или войной она обеспечила беспрепятственный проход русской торговли в Черное море и далее в Средиземное. Она побуждала своих дипломатов заключать торговые договоры с Англией (1766), Польшей (1775), Данией (1782), Турцией (1783), Австрией (1785) и Францией (1787). Внешняя торговля выросла с 21 000 000 рублей в 1762 году до 96 000 000 в 1796 году.67

В таких цифрах мы должны учитывать инфляцию валюты, с помощью которой правительства оплачивают свои войны. Для финансирования своих кампаний против Турции Екатерина заняла внутри страны и за границей 130 000 000 рублей; она выпустила бумажные деньги, намного превышающие любое золотое обеспечение; за время ее правления рубль потерял тридцать два процента своей стоимости. За тот же период, несмотря на увеличение доходов с 17 000 000 до 78 000 000 рублей, государственный долг вырос до 215 000 000 — ооо.68 В основном это было связано с войнами, которые сломили могущество Турции и раздвинули границы России до Черного моря.

VI. ВОЙНА

Как и любой философ, Екатерина начинала с мирных целей. Она объявила, что внутренние проблемы империи поглотят ее внимание, и что она, если ее не будут беспокоить, будет избегать любых конфликтов с иностранными державами. Она подтвердила мир Петра I с Пруссией и прекратила его войну с Данией. В 1762 году она отвергла искушение завоевать Курляндию или вмешаться в дела Польши; «У меня достаточно людей, чтобы быть счастливой», — сказала она, — «и этот маленький уголок земли ничего не добавит к моему комфорту».69 Она сократила армию, пренебрегла арсеналами и попыталась заключить с Турцией договор о вечном мире.

Но чем больше она изучала карту, тем больше недостатков находила в границах России. На востоке империя была хорошо защищена Уралом, Каспийским морем и слабым Китаем. На севере ее защищали льды. Но на западе Швеция удерживала часть Финляндии, откуда в любой момент можно было ожидать нападения со стороны народа, все еще обиженного на Петра I; а Польша и Пруссия преграждали путь в «Европу» и европеизацию. На юге татары, под властью мусульманского и турецкого хана, преграждали путь к Черному морю. Какие искажения истории дали России такую географию, такие аномальные границы? Старый генерал Мюнних, новый генерал Григорий Орлов шептали ей, насколько рациональнее было бы, если бы южной границей было Черное море, и как сладко было бы, если бы Россия могла взять Константинополь и контролировать Босфор. Никита Панин, ее министр иностранных дел с 1763 по 1780 год, размышлял о том, как усилить влияние России в Польше и не допустить, чтобы эта беззащитная земля оказалась под властью Пруссии.

Кэтрин была тронута их доводами. И ей не терпелось занять в политике место, соразмерное ее положению на карте. Уже через год после своего воцарения она начала проводить внешнюю политику,