Шрифт:
Закладка:
После трех недель, проведенных в Халнаби-Холл, молодожены вернулись в Сихем, чтобы погостить у семьи Милбэнк. Байрон освоился и стал нравиться всем, включая жену. Через шесть недель он начал тосковать по оживленному Лондону и голосам друзей. Аннабелла согласилась. В Лондоне они поселились в роскошных комнатах на Пикадилли-террас, 13. На следующий день после их приезда пришел Хобхауз, и Байрон вновь обрел хорошее настроение. «В течение десяти дней, — вспоминала его жена, — он был добрее, чем я когда-либо видела его».32 Возможно, в знак благодарности или опасаясь одиночества, она пригласила Августу провести с ними некоторое время. Августа приехала в апреле 1815 года и оставалась до июня. 20 июня Джордж Тикнор, американский историк испанской литературы, посетил новую семью и дал вполне благоприятный отчет о поведении Байрона. По этому случаю в дом вошел дядя Аннабеллы с радостным известием, что Наполеон только что потерпел поражение при Ватерлоо. «Я чертовски сожалею об этом», — сказал Байрон.
Он возобновил написание стихов. В апреле 1815 года он вместе с двумя еврейскими композиторами выпустил «Еврейские мелодии», для которых они написали музыку, а он — слова. Несмотря на цену в гинею, совместная работа вскоре разошлась тиражом в десять тысяч экземпляров. Мюррей выпустил издание одних только стихов, и оно тоже нашло широкий сбыт. В октябре Байрон закончил «Осаду Коринфа»; леди Байрон сделала для печатника честную копию. «Аннабелла, — рассказывал Байрон леди Блессингтон, — обладала таким самообладанием, равного которому я никогда не видел….. Это произвело на меня обратный эффект».33
У него было некоторое оправдание раздражительности. Предполагая продать Ньюстедское аббатство, он снял дорогое жилье для себя и жены и щедро обставил его; но продажа сорвалась, и Байрон оказался буквально в осаде. В ноябре 1815 года в квартиру вошел судебный пристав, наложил аресты на мебель и пригрозил, что будет ночевать там, пока Байрон не заплатит по счетам. Богатые родители Аннабеллы, по мнению Байрона, должны были вносить более щедрый вклад в расходы нового брачного союза.
Его переживания придавали даже приступам нежности горечь и мрачность. «Если бы какая-нибудь женщина могла сделать брак для меня невыносимым, — говорил он жене, — ты бы сделала это». Но затем: «Я верю, что ты будешь любить меня до тех пор, пока я тебя не побью». Когда она выразила надежду и веру в то, что он научится любить ее, он повторил: «Теперь уже слишком поздно. Если бы ты взяла меня два года назад… Но это моя судьба — губить всех, к кому я приближаюсь».34 Получив место в правлении театра «Друри-Лейн», он вместе с Шериданом и другими много пил и затащил одну из актрис в постель.35 Аннабелла обратилась к Августе с просьбой снова приехать и помочь ей справиться с ним; Августа приехала (15 ноября 1815 года), упрекнула брата и оказалась вместе с Аннабеллой жертвой его гнева. «Августа прониклась жалостью к своей невестке».36
На протяжении почти всех этих трудных месяцев леди Байрон вынашивала его ребенка. 10 декабря 1815 года она родила дочь, которую назвали Августой Адой — впоследствии просто Адой. Байрон обрадовался, полюбил младенца и, мимоходом, мать. «Моя жена, — писал он Хобхаузу в том же месяце, — само совершенство — лучшее из всех дышащих существ. Но учтите, что я говорю — не женитесь».37 Вскоре после рождения Ады его ярость вернулась. В одной из истерик он бросил в камин драгоценные часы, которые носил с детства, а затем разбил их кочергой.38 3 января 1816 года, согласно рассказу Аннабеллы отцу, Байрон пришел к ней в комнату и с «немалой жестокостью» рассказал о своих похождениях с театральными женщинами. 8 января она обратилась к доктору Мэтью Бейли, чтобы узнать, насколько Байрон вменяем; тот пришел, посмотрел на поэта в клетке, но отказался дать заключение.
По всей видимости, Байрон согласился, чтобы Аннабелла вместе с ребенком отправилась погостить к своей матери, леди Милбэнк, урожденной Ноэль, в поместье Ноэль в Киркби, Лестершир. Рано утром 15 января она уехала с Адой, когда Байрон еще спал. В Вобурне она остановилась, чтобы послать ему странную записку с увещеваниями, но с приглашением:
ДАРЭСТ Б.: Ребенок вполне здоров и лучше всех путешествует. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете и помните мои молитвы и наставления. Не предавайся отвратительному ремеслу стихосложения, не употребляй бренди, не делай ничего и никого, что не является законным и правильным. Хотя я и ослушалась, написав тебе, позволь мне услышать о твоем послушании в Киркби. С любовью к вам Ада и я.
PIP39
Из Киркби она снова написала ему письмо, с юмором и нежностью, сообщив, что ее родители с нетерпением ждут встречи с ним. В тот же день она написала Августе (которая все еще была с Байроном) письмо с рекомендацией леди Милбэнк разбавить лауданум (опиум) Байрона на три четверти водой.
Постепенно, а затем и полностью, Аннабелла рассказала родителям, как, по ее мнению, Байрон с ней обращался. Потрясенные, они настаивали на ее полном разрыве с мужем. Леди Милбэнк поспешила в Лондон, чтобы проконсультироваться с медицинским экспертом, наблюдавшим за поведением Байрона; если ей удастся установить, что Байрон невменяем, брак может быть аннулирован без согласия Байрона. Эксперт сообщил, что не видел признаков безумия у поэта, но слышал о некоторых невротических вспышках, например, когда Байрона охватил судорожный припадок во время его энтузиазма по поводу актерской игры Эдмунда Кина. Аннабелла послала матери предостережение не впутывать в это дело Августу Ли, поскольку Августа была для меня «самым верным другом». Я очень боюсь, что многие могут счесть ее причиной разлуки, и это было бы жестокой несправедливостью».40
2 февраля 1816 года отец Аннабеллы, сэр Ральф Милбэнк, направил Байрону предложение о мирном расставании. Поэт вежливо ответил, что не видит причин,
