14. Жизнь слова. Как фактически происходит и живет слово, как происходит и живет звуковая и не-звуковая сторона слова (198 – 199); жизнь слова только тогда и совершается, когда этимон начинает варьировать в своих значениях, приобретая все новые и новые как фонематические, так и семематические формы. Еще больше оживляется слово и становится еще более самим собою, когда начинает привходить момент связанности одного слова с другим (58); внутренняя жизнь слова (61). Слово, или имя, взятое в полном своем смысле и значении, содержит в себе все подчиненные типы, превосходит их высшим осмыслением и соединяет в единый организм жизни и слова (82). Слово живет не только как физический и неодушевленный процесс, но и как живой, растительно-животный организм, поскольку мы имеем в виду живое слово живого человека. Оно – биологическая величина, и, чтобы существовать, нуждается во многочисленных анатомо-физиологических условиях. Слово – результат некоего внутреннего, а не только внешне-механического сопряжения отдельных моментов (86).

15. Изучение слова. Анализ слова (200); анализ мы начинаем с определенной ступени слова, а именно с человечески-разумной (92); феноменология слова (200); феноменология мысли и слова (209); преимущество полученной нами конструкции слова (181).

16. Слово и знание, наука. Всякое знание и всякая наука есть не что иное, как знание и наука не только в словах, но и о словах (173). Моменты слова суть моменты научного сознания вообще (196); всякая наука есть слово, и даже этимологически это зафиксировано в обозначении большинства наук через «логос» – «логия» (психология, биология и т.д.) (195 – 196).

17. Бессловесный. Бессловесное мышление в принципиальном понимании этого выражения есть отсутствие мышления вообще, недоразвитость мышления (53).

Анализ предметной сущности имени до сих пор дал нам наиболее глубокий и скрытый слой – апофатический (119); чтобы пробиться к предмету слова, к предметной сущности, мы должны были пройти сквозь слой идеи, т.е. сквозь то место, где предметная сущность как такая воплощается в конкретное слово hic et nunc (73); символический слой семемы (61); этимный, или морфематический, слой в семеме (58); в целях контакта с традиционными схемами, признаем в имени как один из наиболее верхних слоев – фонему, звуковую оболочку (55).

1. Определение и формы существования. Существует только смысл и больше ничего (105). Сущее есть основание и последняя опора смыслового, рационального. Меон есть «иное» полагания, «иное» смысла. Меон есть необходимый иррациональный момент в самой рациональности сущего, и притом диалектически необходимый. Для того, чтобы мыслить смысловое, «рациональное», оказывается необходимо примышлять тут же момент «иррационального», без которого самый смысл теряет определенность и очертание, т.е. обессмысливается (73); смысл рассматривался нами не только как сущий смысл, но и как идеально-положенный смысл, или, точнее, как подвижной покой сущего (156); смысловая данность (129); в эйдосе – смысл интуитивно дан и сущностно воплощен, а в логосе он – абстракция и метод, хотя и обоснованные в сущности (134); смысл, который не знал сам себя, который забыл себя (90); это – слепота и самозабвение смысла, но уже более зрячее, чем органическая энергема, и здесь задаток иных оформлений смысла, где он более проявляет себя в качестве смысла (91).

2. Свойства смысла. Смысл в себе, в своей абсолютной природе, – абсолютен и не имеет очертания, это – стихия и бесконечная сила света (80). Смысл – всегда одинаков (193). Смысл, или идея, рассматриваемый сам по себе, есть только смысл и больше ничего; в нем нет никаких пустот, щелей, никакой недостигнутости, невыявленности, незаконченности. Все это было бы расстройством смысла, внесением иррациональности в смысл, обессмысливанием. Смысл, по необходимости самой своей природы, есть непрерывный смысл, цельный и самособранный. В нем не может быть необоснованного в смысловом отношении противостояния совершенно дискретных частей. В нем целое проникает всякую часть, и часть не может не быть в то же время целым. Этим только и обеспечивается смысл как такой, т.е. непрерываемость и полнота его (83).

3. Виды смысла. Слово в своей основе – чистый смысл (196); чистый смысл, который берется без всякого инобытия (137); чистый смысл и смысл, ставший «иным» (93); факт есть особый смысл, факт есть меонизированный смысл, смысл в «ином», в инобытии (196); не только созерцать софийный лик смысла, но быть софийным созиданием смысла, т.е. творить себя как софийный смысл (227). Но и там, и здесь есть факт как факт, тело как таковое и – есть смысл факта, фактический смысл, смысл не чистый (который дан и без факта), но смысл, который рисует именно воплощенность смысла, хотя и продолжает понимать ее осмысленно же, смысловым, а не «фактическим» способом (221); отвлеченный смысл; выражение «фигурного», «конкретного» смысла и отвлеченного смысла, абстрактного понятия (210).

4. Смысл и вещь. Вещь осмыслена сама по себе, т.е. имеет эйдос (194); нельзя говорить и мыслить о вещи помимо ее эйдоса, помимо того лица и того смысла, который ей присущ (223); знание вещи как определенной осмысленности (198); искательство подлинного смысла вещи (198).

5. Что именуется как смысл. Факт ведь тоже есть смысл – по той простой причине, что нет вообще ничего, кроме смысла (196); триада говорит о смысле, а всякая возможная осмысленность уже заключена в этих типах смысла (221). Энергия – смысл сущности, логос – смысл энергии (159). «Тело», несущее на себе «становление» «смысла» (т.е. софийная стихия), может вступать во взаимоотношение с окружающим ее меоном. т.е. не с тем инобытием, которое заключено в смысле и эйдосе его как само-раздельность последних, и не с тем, которое образует едино-целостный и нерушимый факт этого смысла, тело эйдоса, но с тем, которое образуется при реальном переходе сущности как таковой (со всеми ее смысловыми инобытийными моментами) в новое инобытие, когда сама сущность мыслится как бы распадающейся и меонизированной (222); эйдос есть смысл. Это пункт сходства между эйдосом и логосом (134); символ есть тоже некий смысл (196); этот смысл оказывается чистым временем (220). Это – не сам меон по себе, но его смысл, и, след<овательно>, логос есть принадлежность чистого смысла, т.е. сущности. Этот абстрактный момент энергии сущности, которая сама по себе не есть