Весну ждали со всей страстью, что имелась у людей низин. По сути, именно Весна была их главным и самым почитаемым духом. Остальные так — для отвода глаз. Каждый признак скорой гибели зимы местные высматривали пристально и обсуждали долго. А когда лед на реках, наконец, пошел –это был настоящий праздник! Скоро освободится земля, вспухнет щеточкой сочной травы, а по рекам пойдёт обезумевшая красная рыба — самое сытное время жизни!

Санька начал плавать с соседями на большую реку на равных. У него уже было пять своих шкурок — два соболя и три лисы (правда, только рыжих). Остальная мелочь не считалась. Но этого должно хватить и на нож и на топор. Ветка отлично их выделала, так что надо бы и ей что-нибудь выменять. Удинкан плавали по огромным просторам Манбо-реки и вверх, и вниз, искали торговцев, но тех всё не было. Санька же жадно пожирал глазами новые места. Каждый раз, встречая на правом берегу одинокий каменный утес, он хватался за сердце и гадал: тот ли самый? На нем ли стоял… встанет задумчивый бронзовый Муравьев-Амурский? Но никаких городов здесь не было. Ни по правому берегу, ни по левому…

— Лодки! — грозно выкрикнул Вепрь и воинственно взялся за свою крутую железяку.

Лодочки вынырнули из очередного рукава-протоки (здесь не река была, а настоящий лабиринт — почти, как и в реальности Саньки). Штук шесть, и все крупнее и крепче, их берестяных плоскодонок. Людей там тоже заметно поболее; гребут так, что вёсла трещали.

— Это на нас, что ли? — удивленно вздел брови найденыш, отвыкший за год от концепции насилия, и потянулся за острогой.

Лодки вышли на стремнину и неслись стрелами, пущенными из тугого лука.

— Бегите! Бегите! — начал кто-то оттуда кричать и размахивать руками.

Пауза. И…

— Речные демоны идут! Прямо за нами! Бегите!

Глава 17

Санька хотел было улыбнуться очередному аборигенскому суеверию, да только белая маска ужаса на лице Вепря заморозила его лицо.

— Схорони нас Подзиа! — проблеял охотник, который раньше любил хвастать, как сам сражался с духами. — Быстрее-быстрее поворачивайте!

Замелькали вёсла, низовые люди суетливо развернули лодочки и припустили вслед соплеменникам, которые уже неслись дальше вниз по Манбо.

— К берегу, к берегу! — причитал Вепрь. — От речных духов по воде не уйти, затаиться надо!

Санька греб наравне со всем, общий неподдельный страх и на него перекинулся. Когда почти год живешь в мире, где чудеса и потусторонние силы — общепризнанная реальность, то и сам начинаешь мыслить также. А как легко поверить в духов зимней ночью, в жалкой хижине, под стеной которой завывает пурга!

Топкий левый берег был ближе. Кажется, какой-то заливной остров, худо-бедно поросший гнилым низеньким лесочком.

— Протока! — ткнул веслом один из хэдзэни.

Берег разрезала узкая полоска зацветшей воды, уходившая куда-то под «занавеску» из ивовых ветвей.

— Отлично! — обрадовался Вепрь. — В такое мелкое место речные духи не пойдут. Гребите!

Лодочки осторожно, чтобы не нагонять волну, забились в самые заросшие глубины маленькой протоки, хэдзэни тут же начали валиться на дно лодок. Кудылча потянул за шею вниз Саньку.

— Да нас не видно! — уперся было тот.

— А ну-ка, ложись! — непривычно по-командирски рыкнул охотник.

В мире не бывает настоящей тишины. Всегда что-то шумит, шевелится, булькает. Просто ты так привыкаешь к постоянным лесным и речным звукам, что не замечаешь их. Вот и сейчас над рекой воцарилась подобная тишина. Спокойная, если бы чуткие уши гребцов не ждали…

Дождались! Тишина осталась, только неприметные звуки, ее наполнявшие, изменились. Что-то шуршало, перекатывалось неспешно по речной волне, скрипело. Большие, слишком большие тела «брели» по бескрайней глади Манбо. Вода плескала очень странно и непривычно, а иногда возникали совсем странные звуки: что-то мокро хлопало (пасть чудовища?), гудело пчелиным роем (пчелы на реке?). Удивленный Санька, загнутый в неудобную позу, повернул голову, чтобы посмотреть сквозь заросли, но тут же получил удар по голове костлявым кулаком.

— За что? — прошипел он. — Я ж лежу!

— Не смотри, — одними губами приказал Кудылча. — Демоны взгляд враз учуют, глаза захватят, душу выедят…

Тихие странные чудовища постепенно уходили на низ реки. Непривычные звуки утихали, хэдзэни уже потихоньку выбирались со дна своих лодочек. И тут, уже на грани слышимости, до Саньки донеслось:

–…х, тоска! — простонал вполне приятный голос. — Логинко, спевал бы ужо…

На пару вдохов Известь одеревенел. Потому что отказывался верить себе: «речные духи» говорили на русском! Или на чём-то очень похожем, но, как минимум, два слова Санька разобрал точно!

— Да ну нафиг… — он моментально вскочил на ноги и собирался уже плюхнуться в воду, чтобы рассмотреть… но на нем разом повисли трое его спутников.

— Да, отпустите! — просипел он. — Там же… Там… Мне надо увидеть!

Но охотники держали его крепко, полными ужаса глазами смотрели на «одержимого духами» и умоляли его сидеть на месте.

— Всех погубишь! Успокойся! — почти плакал Кудылча и практически висел на своем «крестнике».

Санька бился, дергался, а потом сдался. Такой сильный ужас овладел его товарищами, что он уже боялся их сильнее пугать. «Тоска» — он ясно слышал это слово с реки. Хозяин голоса давно исчез, а тоску оставил беглецу в награду.

«Кто это были? — мучился, глядя себе под ноги, найденыш. — Свои? Или я ослышался?».

Перепуганные охотники ждали в протоке до сумерек. После чего решено было сразу идти на родную речку, предупредить своих о том, что речные демоны пришли в их места.

— Я не пойду, — хмуро, но твердо заявил Санька. — Оставьте меня здесь.

— Зачем, Саники? — удивился Вепрь, но глянул в глаза чужака и всё понял. — Глупый, Саники. Околдовали его речные демоны.

Это он уже остальным пояснил. Хэдзэни повздыхали. Каждый подошел к найденышу, который так и не поумнел, обнял его, словно, прощаясь с умирающим. Стали дарить ему подарки; дали нагрудку из меха, расшитую бисером.

— Увидишь родичей, покажи им — они примут, — пояснил один из гребцов.

Кудылча размотал пояс, снял с него потертые ножны.

— Держи, — и смущенно сунул нож в большую ладонь Саньки.

Вот это подарок!

— Спасибо! — расчувствовался робинзон. — Возьми меха мои тогда!

— Нет-нет, — недовольно замахал руками Кудылча. — Шкурки еще пригодятся.

А потом невеселые хэдзэни вышли