Шрифт:
Закладка:
Обычно дворовое хулиганье девушек из своего микрорайона не трогало, но вчера у подъезда ее поджидал Дюбель со своими малолетними шакалами – Генкой-Шнырем и Кузей.
Грязный, с обкусанными ногтями палец Дюбеля нацелился на Катю.
– Мне тут дружок твой денег должен и не отдает, – посетовал Дюбель, – еще и в Екат свалил, так что его долг теперь на тебе.
– А я при чем? – возмутилась Катя. Хоть она едва доставала ему до плеча и была раза в два легче, но старалась не трусить.
Дюбель ухмыльнулся:
– Так он из-за тебя в долги влез. Вон, – теперь палец показывал на Катину шею, – подарки дарил, шампусиком поил, «Роза Мозаика».
Катя мрачно уставилась на Шныря, который учился с ней в одной школе: без его длинного языка тут точно не обошлось. Шнырь старательно смотрел другую в сторону. Но откуда он про шампанское узнал? Неужели Стас сам рассказал?
Дюбель ждал. Молча достал складной нож, выбросил лезвие и принялся его нарочито разглядывать. Катя сорвала с шеи серебряную цепочку – подарок Стаса – и протянула вымогателю:
– Забирай.
– На хрена мне твои цацки? – фыркнул Дюбель. – Бабки гони.
– Денег нет.
– А если найду?
Катя протянула ему рюкзачок:
– Ищи.
– Повезло тебе, добрый я сегодня. Отдашь завтра утром. С процентами… – Дюбель назвал сумму. Достаточно большую, чтобы испугаться. – А иначе…
Дюбель выразительно провел ножом по своему горлу.
Это случилось вчера, а сегодня утром еще и мать добавила. Ссора с ней и стала той соломинкой, что сломала хребет верблюду. С воплем «Оставь меня в покое!» и со слезами на глазах Катя выскочила из дома. Проревелась на скамейке под старой липой, жалея себя и вспоминая обидные слова, в сердцах брошенные матерью. «Не устраивает – переезжай к отцу», – мать так говорила всегда, но только сегодня Катя ответила: «Как скажешь».
Именно там, на скамейке, у нее и созрела мысль действительно уехать к отцу. Он один не вызывал раздражения – вероятно, потому что никогда не читал ей нотаций, а может, просто потому что они редко виделись, в последнее время – особо. Они никогда не были близки – отец всегда занят, он и раньше мало бывал дома, а после развода переселился в Булганск и в Иркутске объявлялся наездами, исключительно по работе.
К отцу так к отцу. Она дождалась, когда мать уйдет на работу, и проскользнула в квартиру. Скинула в рюкзачок кое-какие свои вещи, взяла кредитку, на которую отец переводил деньги, паспорт. Через интернет заказала билет на ближайший рейс. Матери звонить не стала – обида была слишком сильна, чтобы слышать ее голос даже по телефону. Решила, напишет эсэмэску, когда приедет к отцу. Или лучше пусть он сам ей позвонит, он ведь наверняка обрадуется сюрпризу. Вот и получила «сюрприз» – одна-одинешенька в чужом городе.
Катя еще раз бросила взгляд на закрытую дверь и побрела вниз. Вышла во двор, набрала номер отца. «Аппарат абонента выключен…» Значит, он уже в Зоне. И что теперь? Возвращаться домой, чтобы услышать: «Я так и знала, что с ним у тебя ничего не получится!»? Чтобы опять Дюбель глумился?
На глаза навернулись слезы.
Катя сделала несколько шагов и схватилась за голову – внезапный приступ боли заставил ее согнуться и сжать ладонями виски. Казалось, в голову кувалдой забивали гвозди. Она нашарила глазами ближайшую скамейку и с трудом опустилась на сиденье.
– Тебе плохо? Что случилось? – незнакомая женщина осторожно дотронулась до ее плеча.
– Больно… – простонала Катя.
– Может, скорую?
– Не нужно, – прошептала Катя. – Сейчас отойдет.
Она откинулась на спинку и закрыла глаза. Скоро действительно стало легче.
«А что, если попробовать отыскать отца в Зоне?» – пришла неожиданная мысль.
Сначала она ужаснулась: она сошла с ума? Такие мысли в здоровую голову не приходят. Затем задумалась, а потом решила – почему бы и нет? Даже развеселилась от своего решения. Только сама она не справится, надо уговорить кого-нибудь из сталкеров пойти вместе.
Катя вернулась и теперь уже целенаправленно позвонила в соседскую квартиру.
– Опять ты? – усмехнулся хозяин квартиры. – Ну заходи.
Катя несмело перешагнула порог. Уверенность вдруг оставила ее. «Что ты творишь? – мысленно отругала она себя. – Ты же совершенно не знаешь этого человека, и вид у него не внушает доверия – щетина, непонятная татуировка на руке, пятна на футболке». Она несмело остановилась, а хозяин дома словно почувствовал ее замешательство:
– Ну, ты идешь?
В квартире пахло табаком и почему-то грибами.
– На кухню проходи. Чай будешь?
– М-м…
– Значит, будешь.
На кухне вопреки ожиданиям оказалось вполне чисто. Столик у окна, накрытый клеенкой, пара табуретов, кастрюлька на плите, а над кастрюлькой связка сушеных грибов, на вид довольно странных.
– Михаил, – представился хозяин квартиры.
– Катя.
– Дочь Олега?
Она кивнула.
Чайник с громким щелчком отключился, Михаил бросил в две кружки по пакетику чая, поставил на стол початую коробку сахара, сыр, масло, нарезал батон.
– Ну, рассказывай. – Он разглядывал ее с доброжелательным любопытством.
– Отец ведь в Зону ушел?
– Да.
– Мне тоже туда надо.
Михаил хмыкнул.
– Вот так прямо в Зону? Без вариантов? – Эти вопросы ответа не требовали, в отличие от следующего: – С матерью поругалась?
– Угу.
– Если в этом дело… – Михаил поднялся, вышел в комнату и вернулся с ключом. Положил на стол перед Катей. – От квартиры Олега.
– Дело не только в этом…
Она не знала, как объяснить. Да и как можно объяснить? Бывает так – вдруг приходит ясное и четкое понимание, что нужно делать и где ты должен быть. Она должна быть в Зоне, и точка. Мать, Дюбель, плохое настроение – все это, конечно, имело отношение к ее решению, но лишь косвенное.
– Девонька, Зона ведь большая. – Михаил передвинул табурет и попытался заглянуть ей в глаза. – Даже если знать, в какой квадрат направился Олег, по какому маршруту идет экспедиция, разминуться очень просто. Выброси Зону из головы.
Голова тут же отозвалась болью – явно была против, чтобы Зону из нее выбрасывали.
– Вы мне просто скажите, кто меня может проводить. Я заплачу. Деньги у меня есть.
– Ты что думаешь, это прогулка по Центральному парку? Лавочки, фонтанчики, киоск с мороженым? Там лес, порой непроходимый, дикие звери, ловушки…
Катя поднялась.
– Спасибо за чай. До свидания.
