Я прижал ее ладошку к холодному граниту.

– Не уходи, – сказал я.

Моя рука переместилась на ее ремешок. Странно. Когда видишь это у других, это выглядит так противно. Совсем другое, когда делаешь это сам.

– Не надо, – попросила Лиза. – Отпусти меня.

– Останься.

– А если я не захочу остаться, что ты сделаешь? Загрызешь меня, как ту собаку?

Мне стало холодно. Это порыв ветра долетел с залива.

– Я могу, – сказал я.

Лиза сбросила мою руку. Встала со ступенек и пошла от меня прочь.

Нет. Она замедлила шаг и оглянулась в последний раз. И сказала:

– Что же ты наделал, Сергей Волков…

Глава 5. Новый «Эдельвейс»

В урочище Костяной Бор не было ни костей, ни бора. Обычный еловый лес и чахлый подлесок. Высоченные елки глушили своих же детей и не давали им дотянуться до солнца. Только если рушилась старая ель, на ее месте могла подняться молодая.

Закон жизни, сказал бы доктор Старкевич.

Впрочем, к нашему лагерю вела широкая просека. Когда-то давно ее прорубили, чтобы легче было проезжать тяжелым тракторам-лесовозам. С тех пор она заросла бурьяном и дикой малиной. Но пару дней назад тяжелые внедорожники с прицепами один за другим проехали по старинной колее – и вернулись налегке.

Новенькие жилые вагончики остались стоять на поляне.

В глубине леса тарахтел дизельный генератор – заряжал батареи на ночь. Птицы помалкивали. Ближе к вечеру из чащи явился здоровенный лось. Перешагнул через канаву со ржавой водой. Постоял, мотая рогатой башкой, ничего не понял и ушел.

Я тоже никак не мог привыкнуть к тому, что я вижу. Даже когда смотрю в зеркало.

С легкой руки директора Старкевича я стал командиром темнейджеров. Новым скаутам даже не пришлось объяснять, что означает это слово. Оно им просто нравилось. Взрослые недоумевали, но никто и не собирался вводить их в курс дела.

Нескольких парней покрепче я сделал своими помощниками. Я помнил, как когда-то перекачанный тупица Андрон ходил на подхвате у Феликса. Эта схема работала. Мои подручные – Федор, Дан и пара других – тоже не отличались сообразительностью, зато могли по моему приказу завалить в лесу кого угодно, хоть медве…

Тут лучше было остановиться.

Несколько ярких картин, которые иногда возникали в моей памяти, я старался как можно скорее развидеть. Я поставил на них блок.

Остальные ограничения я готов был отменить.

Несколько знакомых девочек из отряда непременно хотели заглянуть в гости в мой вагончик – просто чтобы мне не было скучно. Записывали для меня сообщения. Ребята-новички этим не увлекались, но тоже готовы были на все, чтобы только их заметили. На вечерней линейке они стояли, вытянувшись в струнку, и боялись вздохнуть, когда я проходил мимо.

Я держал дистанцию. Командир не должен иметь привязанностей. Мне это даже нравилось.

Скучно уж точно не было.

Ночью лагерь затихал, и хождение по территории прекращалось – для всех, кроме меня. Такой был порядок. Тьма выползала из-под елок и висела над поляной, как бархатное покрывало. Беззвездное небо светилось лиловым безжизненным светом (это у нас называется белыми ночами). Изредка по этому небу с еле слышным писком пролетали летучие мыши.

В моём командирском вагончике было две койки. Одна, правда, пустовала. На ней валялась одежда и всякие гаджеты, а также оружие, про которое я не буду рассказывать, потому что владеть оружием для несовершеннолетних не совсем законно. Но мне разрешил директор.

Наверно, он мне доверял.

Наверно, не зря.

Вечером я лежал на своей постели, не раздеваясь, и от нечего делать играл в старый добрый Dark Forest. Спать не хотелось.

И тут мне позвонил мой друг Вик.

Я видел его лицо на экране телефона. Вик был грустным и усталым. И еще, кажется, он не стригся пару месяцев.

– Как дела, – спросил он.

Я кратко обрисовал все, что со мной случилось за эти удивительные дни. Про черный туман в Петербурге и про адских Кромешных. Про новый «Эдельвейс» и про свой чудесный вагончик, в котором целых две койки. Ну да, я не стал ему врать, но о многом умолчал.

Например, о своем договоре с Гройлем я не сказал ни слова.

Вик слушал и удивлялся.

– Значит, директор Старкевич вернулся, – проговорил он. – Так ты теперь командир «Эдельвейса»? Серьезно? Германа хватит удар, если он об этом узнает.

– Не говори ему.

– Давай я приеду, – предложил Вик. – Тебе же нужен помощник? У Германа я постараюсь отпроситься.

– Опять будешь за мной присматривать?

– Ты теперь главный. Я обещаю подчиняться.

Мне вдруг стало стыдно.

– Ты мой друг, – сказал я. – Друг не обязан подчиняться.

      Я старался изо всех сил, чтобы это прозвучало искренне. Но Вик не повелся.

– Значит, друг тебе и не нужен, – сказал он. – Тебе важнее быть командиром. Тут надо просто выбрать.

Я не знал, как на это ответить, чтобы было похоже на правду. И не ответил вообще ничего.

– Герман предупреждал, что такое может случиться, – сказал Вик. – Гройль умеет мотивировать. Ты можешь не выдержать. Это сказал Герман.

– Герман всегда преувеличивает, – заявил я. – У меня все в порядке. Так ему и передай.

– Не в порядке, – сказал Вик. – Ты даже говоришь не так, как раньше. Я слышу слова, но не понимаю мыслей. Не могу включиться.

– Давно не виделись, – сказал я примирительно. – Ты отвык.

– Нет, – Вик попробовал пригладить рукой свои светлые волосы. Он всегда так делал, когда волновался. – Нет. Есть что-то еще. Что-то мешает.

«Мешает ему что-то, – проворчал знакомый голос в моей голове. – Потому что не надо совать свой нос в чужие дела».

Кажется, я покраснел.

– Если тебе нужна помощь, дай мне знать, – сказал Вик. – Ну… например… если они тебя контролируют…

«Чего он несет? – сварливо произнес голос. – Кто это тебя контролирует? Я, что ли? Мы же партнеры. Мы договорились о сотрудничестве. О взаимовыгодном сотрудничестве».

– Хотя что это я, – как будто спохватился Вик. – Если они тебя контролируют, лучше ничего не говори. Это может быть опасно. Вот что… ты просто подмигни два раза… или Гройль заметит?

– Не заметит, – ляпнул я и замолчал.

Вик улыбнулся. Он все понял.

– Передай привет господину директору, – сказал он. – Я его хорошо помню. И пусть не надеется, что забуду.

На этом он отключился.

Когда ближе к полуночи в дверь постучали, я вздрогнул. Поднялся и повернул ключ в замке.

На пороге стоял директор «Эдельвейса», доктор Флориан Старкевич, известный многим под именем Гройль. Откуда-то он выкопал старое кожаное пальто военного образца – ну да, то самое. А