И вот тут-то начинается самое интересное.

Если труп ничего о себе не рассказывает, это еще не значит, что его повесть не написана. Ее можно прочитать… если, конечно, ты сверхчеловек. Или сверхволк-оборотень.

Все фильмы о прошлом уже сняты. Следы всех событий существуют в многомерной координатной сетке. В реликтовом излучении вселенной, которое расходится во все стороны с начала времен. Любые события можно восстановить в этой космической нейросети, выгрузить и рассмотреть повнимательнее, если использовать гигантские вычислительные мощности мозга сверхчеловека – самого совершенного квантового компьютера.

Э-э-э… правда, я не очень понимаю, что это такое – квантовый компьютер. Я не уверен даже, что эти мои мысли думаю сейчас именно я. А не доктор Флориан Старкевич, который стоит сейчас рядом и смотрит на меня не без иронии.

Ну да, он успел принять человеческий облик. Делать нечего – я тоже встал на две ноги. Отряхнул руки от прилипшей болотной тины.

– Я не понимаю, что тут случилось, – пожаловался я. – Слишком много информации. Или я тупой.

– Не скромничай. Ты умнеешь на глазах. Исследуй вопрос поглубже. Здесь одного нюха мало. Ты же не овчарка, а сверхчеловек… давай, включайся.

«Включайся» – это было подходящее слово. Я по-прежнему не знал, как это работает, но уже мог видеть движущиеся картинки как будто прямо перед глазами. Мало того: я знал, что могу войти в любой кадр этого фильма.

Я видел низкое свинцовое небо и облака, приплывшие из неизвестно какого времени. Отчего-то я знал, что сейчас осень, и вот-вот болото засыплет снегом, и погода окончательно испортится.

По этому унылому небу, натужно гудя моторами, летел большой самолет. На его крыльях я различил черные кресты в белой окантовке. («Точно, точно, – одобрительно зашептал Гройль в моей голове. – Трехмоторный транспортный Юнкерс»). Трое летчиков в кожаных шлемах с наушниками напряженно вглядывались в туман, что стелился прямо под стеклянным фонарем кабины. За их спинами был виден еще один чел – офицер в сером незнакомом мундире, украшенном погончиками и дубовыми веточками на петлицах. Он был высокого роста, поэтому еле помещался в кабине и стоял, опершись на спинку кресла.

Вот он обернулся и как будто посмотрел на нас в упор.

– Будем знакомы, – пробормотал Гройль. – Штандартенфюрер ЭсЭс Хельмут Фон Шварценберг.

– Вы его знаете?

– Я его помню. Я многих помню. У меня была интересная юность… хорошо, что ты не знаешь всей моей истории, волчонок.

С этим я внутренне согласился.

– А он сейчас видит нас? – спросил я.

– Исключено. Как может нас видеть герой фильма? Восстановление событий по нейросетям работает только в одном направлении. К сожалению или к счастью. Персонаж из прошлого не видит будущего: оно для него еще не наступило. Хотя, если вдуматься…

Гройль не закончил мысль и умолк.

Этот Хельмут Шварцен-что-то-там отвернулся и продолжил вглядываться в пустоту за стеклом кабины.

– Куда они летят? – спросил я. – И зачем?

– И когда, – добавил Гройль. – Это важно. Кое-что я знаю и с удовольствием тебе расскажу. Дело происходит в ноябре сорок третьего… тысяча девятьсот сорок третьего, добавлю специально для школоты… самолет летит из Кенигсберга в сторону блокированного немцами Ленинграда. На борту – зондеркоманда из десяти парашютистов. У их командира Хельмута – особая миссия. Очень важная и очень секретная. Я не в курсе всех подробностей, но перед сотрудниками «Анненэрбе» не ставили простых задач.

– Что такое «Анненэрбе»?

– «Наследие предков». Секретный исследовательский институт, который основал лично рейхсфюрер Генрих Гиммлер. Тебе совершенно необязательно знать, кто это такой и что это за учреждение… просто имей в виду, что в «Анненэрбе» работали необычные люди. И не обязательно люди. Порой с ними бывало непросто… гм.

Он снова замолчал.

Сюжет нашего фильма между тем изменился. Самолет качнуло, потом еще и еще. Вокруг появились вспышки и облачка дыма, с виду вполне безобидные, но главный летчик стиснул зубы и вцепился в штурвал. Я видел, как ручейки пота стекают из-под его шлема.

Еще одна вспышка – и что-то случилось. Мы увидели искаженные ужасом лица летчиков, но этот ужас тянулся всего несколько мгновений. Затем картинка развалилась на куски – вместе с самолетом.

– Они не долетели, – заметил Гройль. – Они не учли, что русские уже всерьез готовились к прорыву блокады и выкатили к линии фронта дальнобойные зенитные пушки. Стоило «Юнкерсу» отклониться в тумане от курса, как его услышали. Принялись высматривать в небе. А тут и облака ненадолго рассеялись… вот им и всадили болванку под хвост. Ну что сказать? Не повезло. Самолет потерял управление, рухнул в болото и застрял там на долгие годы. Проблема была в том, что никто не зафиксировал точно место падения. Места здесь глухие, как ты заметил, а были еще глуше. Через пару месяцев линия фронта сдвинулась, и стало уже не до того. А весной «Юнкерс» погрузился в самую топь. В черную вневременную тьму… вот так-то.

– И что, после войны никто не искал этого Шварцнегера? – спросил я. – И его команду?

– Некому было искать. В сорок пятом году у Гиммлера и его коллег возникли серьезные проблемы. И потом, повторяю, миссия была секретная. Мало кто вообще про нее знал. К тому же у Хельмута не было семьи. Он, видишь ли, был одиноким волком… таким же, как я.

– Он? Он тоже был волком?

– Да что ты у меня-то всё выспрашиваешь. Подожди минутку. Сейчас всё узнаешь сам.

Он поправил фуражку и вдруг широко улыбнулся. Пусть его улыбка и выглядела жутковато, как всегда, но все же это была улыбка.

Я посмотрел, куда он смотрит, и оторопел.

По болоту шел призрак. Высокий человек в офицерском мундире, пусть и несколько прозрачный. Он вряд ли мог утонуть – и все же выбирал места посуше. Вероятно, чтобы не запачкать высокие блестящие сапоги.

Когда он подошел достаточно близко, я заметил, что он улыбается тоже. Улыбочка у него была небезупречной: нескольких зубов не хватало, да и на лице виднелись шрамы от старых ожогов. Да и вообще с виду он был гораздо старше той своей версии, которую мы видели в кабине самолета. Почему и зачем стареют мертвецы – не имею понятия и не берусь гадать, но по факту они с Гройлем выглядели ровесниками. Будто бывшие одноклассники собрались на встречу выпускников.

– Здравствуй, Флориан Штарк, – произнес призрак. – Я смотрю, старина, ты все еще топчешь эту землю?

– Привет, Хельмут. Да, как видишь, радуюсь жизни. Да провалиться мне на этом месте, если я