Однако, отмечает исследователь, как и в какой последовательности события разворачивались на самом деле, сказать сложно, особенно это касается херсонского похода Владимира, которому можно найти различные объяснения. Это мог быть «упреждающий удар», ведь Херсон в X в. процветал, и Владимир мог воспользоваться занятостью Василия II подавлением восстания, чтобы захватить богатейший город Крыма, понимая, что он может как присвоить себе доходы города, так и использовать его в качестве разменной монеты в ходе переговоров. С другой стороны, Владимир мог захватить Херсон в ответ на затягивание Василием выполнения своей части соглашения. Наконец, захват города мог даже быть частью помощи Василию, если, как иногда предполагается, население оказало поддержку мятежным полководцам. Не подлежит, однако, сомнению, что Владимир использовал нестабильность в Византии, чтобы укрепить свою власть, санкционированную всемогущим богом.

После крещения князя началась христианизация Руси. Жителям Киева было приказано войти в Днепр для массового крещения. Идол Перуна был привязан к лошади, побит палками и сброшен в реку. Владимир также повелел срубить всех идолов и на их месте поставить церкви. При этом значительная часть русской элиты уже была более или менее христианизирована еще до официального крещения. Крещеные русы были уже в 940-х гг. Напротив, степень и характер «христианизации» обычного населения, особенно сельского, сложно оценить. Даже ПВЛ сообщает, что лишь языческие идолы, святилища и ритуалы – то есть альтернатива существующей власти и культу – были запрещены. Само христианство ассоциировалось с дружинниками и другими княжьими людьми, и принятие его означало рост собственного статуса. Владимир стремился внедрить христианство в следующие поколения, поэтому детей из знатных семей забирали для «книжного учения», а их матери, «недостаточно крепкие в вере… оплакивали их, как если бы они умерли».

Однако церковный образ Владимира – это не просто плод воображения. Действия, предпринятые князем, должны были связать его режим с христианским Богом и святыми, а содействие церкви стало функцией правления. И он преуспел во внедрении христианства в политическую культуру Руси. Ни один честолюбивый князь даже не задумался о возвращении к язычеству, в отличие от некоторых узурпаторов в Скандинавии. Христианская власть Владимира обеспечивала победы, и триумфальный тон ПВЛ при описании действий Владимира под Херсоном отражал, возможно, его собственную пропаганду.

Последующее возведение церквей и украшение резиденции Владимира, как полагает Дж. Шепард, должно было провести параллель с дворцом императора. Назначение Анастасия, который ранее сдал ему Херсон, главой дворцовой церкви было посланием, что Владимир может сравняться с греками.

Однако деятельность князя не ограничивалась только крещением. Чтобы защитить свой религиозный центр, Владимир основал новые поселения далеко в степи, пользуясь преимуществами черноземов. Сам Киев был расширен на десять гектаров и окружен мощным земляным валом, как и другие города к югу. Создание засечных линий и крепостей вдоль основных притоков Днепра вывело отношения Руси и кочевников на новый уровень. Раньше эти отношения хоть и не были простыми, но все же были в основном мирными. Теперь же укрепленные города юга стали целями набегов и осад. С другой стороны, путешествия в Византию стали менее опасны благодаря засекам и кавалерийскому эскорту, который сопровождал купцов до порогов. Кроме того, строительство новых поселений привело к перемещениям населения. Как отмечает Дж. Шепард: «Среднее Поднепровье не было плотно заселено до правления Владимира. Он же, как сообщает ПВЛ, собрал „лучших мужей“ среди славян и финнов лесной зоны и заселил ими новые поселения».

С другой стороны, несмотря на все реформы князя, административные и идеологические основы правления находились все еще в зачаточном состоянии, даже несмотря на то, что Владимир «любил своих дружинников и совещался с ними об управлении землями, о войнах и законах». «Русская земля» была архипелагом в значительной степени самоуправляющихся сообществ. Многие из них все еще были племенами, как, например, вятичи. Княжеские управляющие, военачальники и посланцы появлялись в новых крепостях и поселениях, и именно там они были достаточно многочисленны, чтобы вмешиваться в жизнь простого населения. Этого требовала и постоянная угроза нападения кочевников. Но даже там у официальных лиц было мало поводов для издания документов и приговоров.

Поэтому, отмечает Дж. Шепард, власть Владимира покоилась не столько на хорошо разработанной институциональной основе или силе закона, сколько на хорошо работавшем механизме покровительства и на «харизме», которая досталась ему от предков. Кровь убитого сводного брата компенсировалась установленным государственным культом. Во всем остальном семейные связи были той ценностью, которую Владимир эксплуатировал полностью. Его дядя по линии матери, Добрыня, был его главной опорой. Также нет и следа многочисленных князей и бояр, которые засвидетельствованы в Среднем Поднепровье в середине X в. Потери, понесенные в ходе военных походов Святослава, и междоусобная борьба его сыновей расчистили ряды элиты. Кроме того, Владимир довольно скоро стал опираться на своих сыновей и создал новый вариант коллективного семейного правления. Он не был первым князем, который распределил между сыновьями центры власти, но сделал он это с большим размахом. Двенадцать сыновей и места их княжения, названные в ПВЛ, являются отсылкой к двенадцати апостолам. Реальное количество сыновей, которые получили города в управление, могло быть значительно больше, поскольку не было особого различия между теми, кто был рожден в законном браке и детьми наложниц. Важно было то, что отцом их был Владимир и они могли замещать его в различных местах. Так, князья были назначены в два недавно появившихся центра власти – Полоцк и Туров. Когда Изяслав, бывший князем Полоцка, умер в 1001 г., Владимир разрешил его сыну занять его место, положив начало, таким образом, местной княжеской династии. Матерью Изяслава была Рогнеда, дочь Рогволда Полоцкого, ранее убитого Владимиром. Князья также посылались в места, которые были слабо связаны с городами, например в Ростов, который стал городом лишь в 980-х или 990-х гг. В некоторые стратегически важные города и регионы направлялись не князья, а посадники, например в Старую Ладогу.

Связи, установленные между отцом и сыновьями, поддерживали десятилетие мира, но они не были гарантией от борьбы за наследование. Примерно к 1013 г. отношения Владимира с одним из старших сыновей, Святополком, ухудшились настолько, что он был лишен Туровского княжения и заключен в тюрьму. Точно так же испортились отношения и с князем второго по значению города Руси. В 1014 г. Ярослав, князь Новгорода, не уплатил положенную годовую дань, и Владимир начал подготовку к походу на север. То, что Владимир был в таких плохих отношениях с двумя старшими сыновьями, говорит о том, что вопрос наследования витал в воздухе. Ярослав призвал из-за моря варягов для ведения войны. Однако Владимир заболел и 15 июля 1015 г. скончался.

Эпоху Владимира и последующую гражданскую войну между его сыновьями Дж. Шепард резюмирует следующим образом: «Важно понимать, что обширная „Русская земля“ была семейным образованием, и вся борьба проистекала из этого факта. Кроме того, не было эффективного и всеми признанного правового механизма передачи власти. Когда умер „патриарх“ семьи, возникшие разногласия могли разрешиться исключительно путем войны практически всех сыновей Владимира между собой. Распространение христианства стимулировало экономическое благосостояние, развитие черноземных поселений и культурный прогресс, в то время как личный культ, поддерживаемый Владимиром, акцентировал внимание на княжеской родословной. В течение столетий едва ли находились его потомки, которые не стремились бы захватить для себя княжеские столы Руси… Система, установленная Владимиром, могла поддерживать определенный порядок». С. Франклин же по поводу конца правления Владимира пишет: «В 1015 г. сыновья Владимира были разбросаны по разным концам страны, поскольку он стремился сосредоточить контроль над сбором дани в разных областях в руках семьи, назначая своих сыновей князьями в региональные центры. Такое распределение было гарантией, что у каждого из сыновей будут свои собственные источники дохода и поддержки и что семья как целое сможет установить и поддерживать свою власть над всей территорией Руси. После смерти Владимира эта структура рухнула».