Внедорожник миновал постройки аэроклуба и тормознул у низкого длинного здания. Лёха оценил: если здесь рванёт маленькая Фукусима, пострадает только сама фабрика салютов. Ближайшие строения стоят далеко.

Несмотря на поздний вечер, работа кипела. Помещение совершенно не напоминало современное высокотехнологичное производство. Единственный монитор компьютера был укрыт полиэтиленовым пакетом.

— Генрих… Я тут всякое предполагал, но почему столько ручного труда?

— Потому что любой электромотор искрит. Единственная механическая мельница у нас — в дальнем углу, приводной вал крутится электродвигателем, тот вынесен на улицу.

Полдюжины работников, не прибегая к механизации, усиленно тёрли и размешивали какие-то смеси в самых обыкновенных тазах.

На стеллажах громоздились запасы коротких картонных трубок. Пространство вдоль стены было заполнено батареями труб, напоминавших пластиковые канализационные. Перехватив взгляд Лёхи, глава пиротехников разъяснил:

— Это и есть пусковые установки, наше основное «оружие». Они заряжаются шарообразными снарядами с пиротехническими смесями, — Генрих снял со стеллажа образец величиной с крупный грейпфрут. — Снизу прикреплён пороховой вышибной заряд с электрозапалом.

— Так просто?

— Так сложно. Секрет в составе этого шарика. Сначала загорается замедлитель, через пару секунд после запуска, в высшей точке траектории, подрывается основной заряд, разбрасывая во все стороны горючие компоненты…

— Основной заряд — тоже обычный порох? Не аммонал, не гексоген?

Генрих, облачившийся на производстве в длинную хламиду со следами подпалин, на которую спускалась окладистая борода, чем-то напомнил средневекового алхимика на фоне бесчисленных банок, мешков, ведёрок и тазиков. Не хватало лишь приглушённого освещения, черепов и кабалистических знаков.

— И даже не тротил, самый доступный взрывчатый материал из заводских. Особенно в Беларуси, где после войны в земле остались снаряды ещё на несколько поколений для любителей бабахнуть.

— Почему? — Леха обратил внимание, что один из тружеников — женского пола, вполне ничего себе внешне, даже в огнеупорном фартуке и чёрных перчатках.

— Потому что нам не нужно перешибать рельсы, пускать немецкий поезд под откос. Или пробивать танковую броню. Порох — универсальная вещь для пиротехника. Его можно заставить гореть и толкать ракету. Уплотнённый, он прекрасно взрывается с громким хлопком. Хорошо разбрасывает компоненты салюта. Впрочем, и самыми простыми средствами можно достичь многого. Настя, оторвёшься на минуту?

Работница занималась самым ответственным делом — закладывала порох в трубки. Процесс в эпоху кибернетики смотрелся диковато: просто зачёрпывала ложкой из керамической посудины чёрный порошок и засыпала в трубы через воронку.

«В воздухе неизбежно висит мелкая пороховая взвесь, — подумал Лёха. — Мысль закурить здесь — не абсурдная, а самоубийственная».

— Кого взорвать? Башни-близнецы? — бодро откликнулась Настя.

Генрих кратко объяснил задачу, и девушка увлекла Лёху наружу. Они зашли в неотапливаемую подсобку, где электроинструмент присутствовал в изобилии.

— Вы, правда, из милиции?

— Это только прикрытие, — Лёха заговорщически понизил голос. — Я из «Моссад».

— Ой, таки я вас умоляю! — в тон ему фыркнула Настя. — Покажете паспорт Израиля? Или… — пальчик шаловливо указал ниже пояса. — Или обрез?

Смущённый опер не стал развивать тему. Далее он предпочёл помалкивать, наблюдая за манипуляциями барышни.

Она периодически дула на рыжую чёлку, упрямо падавшую на глаза, огромные и хитрые. Проворные руки закрепили на верстаке обыкновенный силикатный кирпич, в котором Настя просверлила отверстие до половины. Туда засыпала коричневый порошок, содранный со спичечных головок. Сверху в отверстие поместился гвоздь.

— Вот, товарищ шпион. Бомба готова. Не желаете ли стукнуть молотком по гвоздю?

— Несколько десятков спичечных головок? Что может быть безобиднее?

Настя перехватила Лёхину руку, протянувшуюся к стеллажу за молотком.

— Не рекомендую. Идём.

Пара экспериментаторов вернулась на мороз. Настя вытащила из подсобки стремянку и забралась наверх, приготовив ещё один кирпич.

— Не подходите близко. Сейчас поймёте, почему, — с этими словами девушка точно бросила кирпич в плоды своего творчества.

Взрыв получился гораздо громче пистолетного выстрела. Осколки силиката брызнули в стороны, один звучно стукнулся в каменное крыльцо около Лёхи.

Настя прибрала стремянку.

— В советские времена любой пионер умел изготовить взрывпакет — из карбида, марганцовки, магния. Селитру плавили в смеси с сахаром. Все испортили китайцы. Сейчас — покупай и взрывай.

— Вы же отгрызаете кусок китайского пирога.

— Нет, — Настя высвободила руку из перчатки и, наконец, спрятала непокорную прядь под капюшон защитного балахона. — Они делают массовку, мы — искусство.

⁂

То, что рыжая назвала искусством, демонстрировал уже Генрих. Он запустил несколько экспериментальных зарядов. Лёха, неоднократно наблюдавший пиротехнические забавы у библиотеки и на Острове слёз, никогда не видел ничего похожего.

— Надеюсь, вы усвоили главное, Алексей, — подытожил бородач на пути в Минск. — Для умеющих виртуозно обращаться с пиротехникой отдельный взрыв не вызывает особого кайфа. И тем более нас не обрадует групповое убийство. Огонь может греть, может сжигать. Искусство сложнее и интереснее. Поэтому не ищите вашего террориста среди пиротехников-спортсменов. А простейшее взрывное устройство, что вам показала Настя, свидетельствует, что соорудить бомбу в домашней мастерской или гараже совсем не сложно. Ваш террорист, насколько я слышал, использовал аммонал, и то же самое было взорвано в банке.

— Причём в одно и то же время.

— Я, конечно, не спец по детективной работе, — признался Генрих. — Но вам бы посоветовал пристальнее смотреть на совпадение по времени, а не по взрывчатому веществу. Аммонал — одно из наиболее логичных решений. Скорее всего, виновники обоих взрывов шарились по одним и тем же сайтам.

— Понял я… — Лёха с некоторым презрением рассмотрел шар взрыва, поднявшийся над домом у Кольцевой, явно от обычного китайского пиропакета. По сравнению с экспериментальным зарядом для соревнований он был как кустарная табуретка рядом с резным креслом из салона. — Генрих! А можно как-нибудь глянуть на ваши выступления?

— Почему нет? Хотя… Ближайшие дни мы работаем у слишком крутых. Они не любят лишних глаз. Вот через неделю будет показательное выступление для детского дома. Там запросто, — пиротехник, видимо, заметил скепсис в глазах опера и поспешил добавить: — Не думайте, что на благотворительность мы притащим дешёвку. Конечно, реактивы денег стоят. Но для людей, которые вряд ли когда-нибудь смогут заказать себе фаер-шоу, мы стараемся не меньше.

Глава тринадцатая

Детский день

Пронеслись выходные и русское православное Рождество. Распорядок службы понемногу устаканился, возвратился в обычное русло без усиленных нарядов, авралов и другой чрезвычайщины. Лейтенант выбрался в спортзал и больно получил от тренера по ушам с присказкой: будешь пропускать занятия — тебя даже на тренировочном спарринге изобьют.

А ещё опера отметили, наконец, прошедшие праздники. Получилось не слишком весело. Посидели, выпили, Васина девушка привела Лёхе подругу, увы, только для того, чтобы выделяться на её фоне в лучшую сторону. Водки не хватило, чтобы подруга