Моей первой клиенткой стала женщина в почтенном возрасте. Еще не бабушка, но уже не девушка. Особой жалости я к ней не испытывала, а вот небольшой мандраж перед началом работы, конечно был. Во-первых, я сильно переживала – справлюсь ли я? С живыми в этом отношении намного проще – они сами говорят, что хотят увидеть в зеркале, и мне остается только реализовать их желания. А тут – спросить не у кого!

Прижизненная фотография, приложенная к папке, мне мало помогла. Похоже, дама не красилась, не следила за прической и не слишком заботилась о маникюре.

Я взяла ее руку в свою и придирчиво осмотрела, решив начать с самого простого. Запущенная кутикула, обломанные ногти, отсутствие даже бесцветного лака. Оставить, как есть? Не полагается. Сделать ей френч? Слишком сложно для покойной. Да и обрабатывать кутикулу довольно опасно. Если у живых клиентов я чувствую руку, и вряд ли смогу поранить нежную кожу, то здесь можно сделать еще хуже. А последствия моей ошибки могут быть слишком заметными. Да и не заживут!

В конце концов, я решила лишь слегка отодвинуть валики кутикулы деревянной палочкой и покрыть ногти розовым лаком без перламутра. Преодолевая подступающую к горлу тошноту и борясь с головокружением, я стала аккуратно разгибать непослушные пальцы клиентки. Холодные, задеревеневшие, серо-желтые руки стремились вернуться к первоначальному скрюченному состоянию.

– Вспомни о зарплате, – пробубнила я себе под нос. – Эта работа – твой шанс не очутиться на помойке с бомжами!

С мотивацией дело пошло немного веселей, и уже через двадцать минут я удовлетворенно разглядывала мертвую кисть с розовым маникюром.

– Вполне достойно, правда? – оценила я.

– Она не ответит, – раздалось от двери, и я подпрыгнула, выронив бутылочку с лаком.

– Семен! Вы меня напугали!

– Нервишки лечить надо, – укоризненно покачал головой мойщик. – Я и лекарство принес! Будешь?

Я посмотрела на стакан со спиртом в его руках и отрицательно помотала головой.

– На работе не пью!

– А я пить и не предлагаю, – обиделся он. – Исключительно для приведения нервной системы в порядок.

– Обойдусь, – отрезала я. – Извините, но мне надо работать.

– Как знаешь, – не обиделся Сема, но удалился.

«Придурок!» – выругалась я про себя. – «Алкаш приставучий!».

Через некоторое время мы с Семой подружились, и я стала относиться к нему гораздо теплее. Он учил меня не принимать близко к сердцу рабочие моменты, а я пыталась сдерживать его постоянные порывы «подлечиться». Мы перешли на «ты» и стали считаться почти друзьями.

– Будь я помоложе, я бы за тобой приударил! – шутил коллега.

– Будь я постарше, я бы согласилась, – не оставалась в долгу я, хотя мы оба прекрасно понимали, что это не более, чем рабочий юмор.

Со временем я научилась довольно ловко управляться с руками клиенток и укладывать волосы, которые больше напоминали паклю. Делать макияж при отсутствии повреждений лица тоже оказалось довольно просто. Гораздо хуже обстояло дело с жертвами автокатастроф или избиений, но достойная оплата моих усилий убеждала меня в том, что стараться стоит.

– Удивительно, как много человек может сделать ради денег, – выдал Сладченко.

– Полегче на поворотах, – осадила его я. – Все-таки, я делаю важное и нужное дело!

– Что ты! – поспешил успокоить меня Тарас. – Я и в мыслях не держал тебя обидеть! Я, наоборот, восхищаясь твоей стойкостью и преданностью делу.

– Ну-ну, – не поверила я.

Что ж, я уже привыкла к тому, что люди считают меня больной. Но Тарас – мне никто, поэтому на его мнение мне плевать. Конечно, я ни при каких условиях не расскажу о своей основной работе частным клиенткам. Если они узнают о том, что я крашу не только невест, то ко мне никто никогда не обратится!

Хотя, казалось бы, в чем проблема? Кисти, инструменты, расходные материалы никогда не смешиваю! В офисе у меня один набор для наведения «марафета», дома – совершенно другой. Единственное, что у меня всегда одно и то же – руки. Но в «Тихом ангеле» я пользуюсь перчатками. Острой необходимости в этом нет, но мне так спокойнее.

– А твои родители знают, чем ты занимаешься? – задал очередной бестактный вопрос Сладченко.

– Сейчас прозвучало так, как будто я на трассе дальнобойщиков караулю в ботфортах и мини-юбке.

Тарас снова смутился:

– Я имел в виду, что твоя мама была уверена, что ты работаешь бухгалтером, когда ты была парикмахером. А теперь? Она по-прежнему в неведении?

– Думаю, ей все равно, – не стала углубляться я в подробности моих семейных взаимоотношений. – У нас все сложно.

– А отец? Это ведь он спонсировал твое второе образование?

– Он умер.

– Прости, – совсем сник Тарас.

Мы замолчали. Каждый думал о своем.

– Ладно, – наконец нарушила я неловкую тишину, вставая. – Мне еще надо немного поработать.

Тарас вздернул брови в немом вопросе. Я поспешила объяснить:

– С живыми людьми. На пятницу у меня свадьбы, надо все обсудить.

Глава 9

Маринка прибежала с работы радостно-возбужденная. Если бы все полицейские проявляли такое рвение к расследованиям, как простая секретарша, то «висяков» не существовало бы как явления.

Она с удовольствием отужинала, похвалила Тараса за его хозяйственность и снова принялась его допрашивать.

– Вспоминай, кому ты мог бы перейти дорогу? С кем ты общаешься наиболее близко? Обиженная бывшая девушка? Бывший парень бывшей девушки? Новый парень бывшей девушки?

Сладчекно задумался.

– Ну, с последней я расстался еще летом.

– По чьей инициативе? Ты ее бросил?

– Нет, – растерянно пожал плечами парень. – Наверное, это она ушла, все-таки.

– То есть, ты сам не в курсе? – подозрительно прищурилась я. – А она вообще знает, что вы расстались? А то, может, до сих пор ждет, что ты перезвонишь.

– Не ждет! – нахмурился Тарас. – Она сказала, что я нищеброд, который не может даже собственное жилье купить, и она больше не желает тратить на меня свое драгоценное время! Я ей пару раз звонил после этого, но она не брала трубку.

– Ай-яй-яй, какая корыстная и меркантильная дрянь, – издевательски произнесла я. – А как же любовь?

– Какая любовь? – махнула рукой Маринка. – Кругом товарно-денежные отношения,