Туда прибыла и императрица Мария де Бриенн (1225–1275), прося помощи у короля для своего супруга, Латинского императора Балдуина II. Несмотря на радушный прием и две сотни посланий, которые многие крестоносцы передали через нее в Константинополь для своих друзей и родственников, императрица получила лишь весьма расплывчатые заверения в том, что после завершения Крестового похода добровольцам будет разрешено отправиться на помощь Латинскому императору[159].

Наступил сезон штормов, и потому пилигримам пришлось задержаться на Кипре. Помимо прочего, вожди похода собрались, чтобы определить свою цель. Тамплиеры надеялись, что король двинется в сторону Акры, чтобы оттуда идти на Иерусалим. Но тот решил плыть к Египту, повторив тем самым путь 5-го Крестового похода. Разумеется, это вызвало охлаждение рыцарей орденов к королю и отбытие части из них из состава армии[160].

8-месячное ожидание на Кипре сказалась на крестоносцах чрезвычайно негативно. Армия проводила время в бездействии, разлагавшем ее. Кроме того, войско понемногу таяло: множество просителей, получивших у Людовика IX аудиенцию, уводили с собой небольшие отряды солдат. Те отбыли в Антиохию, Константинополь и даже Киликию, куда их сманили хитрые армянские послы обещаниями невероятных богатств. В ставке короля побывали даже татарские посланники хана Гуюка из далекого Мосула, предлагавшего напасть на совместного врага — Багдадского халифа[161]. Кроме того, закончились денежные средства, которые король собрал для похода[162]. Но хуже всего было то, что внезапная эпидемия сильно проредила ряды пилигримов. В короткое время умерло 260 рыцарей, не считая простолюдинов. Болезнь настолько запечатлелась в памяти современников и потомков, что никогда более Кипр не будет использоваться в качестве плацдарма для новых операций на Востоке. Остров будет использоваться только для краткой стоянки кораблей, не более того[163].

Пора было срочно собираться к отплытию. И тогда Людовик Святой письменно уведомил о своем походе Египетского султана, который, впрочем, и так был осведомлен об этой опасности, и предложил тому креститься для разрешения всех конфликтов. Понятное дело, султан отказался. В мае 1249 г. крестоносцы высадились у города Дамьетты в устье Нила, а им навстречу выдвинулся аль-Салих Айюбид со своим войском. Первое столкновение было героическим: король в числе первых спрыгнул за борт корабля и, находясь по грудь в воде, под стрелами сарацин поспешил к берегу. Завязалась отчаянная схватка, в которой успех сопутствовал французам — они отбросили турок от берега; 6 июня 1249 г. крестоносцы вступили в город[164].

Но здесь вождя крестоносного воинства ждал первый неприятный сюрприз: наступил разлив Нила, делавший дальнейший поход на Каир совершенно невозможным. Пришлось оставаться в Дамьетте, где бароны проводили время в пиршествах и поединках, а простые воины — в объятиях продажных женщин. Тем временем вокруг города кружили конные разъезды врага. Не ведающие дисциплины, вожди крестоносцев совершали отдельные нападения на сарацин, заканчивающиеся, как правило, трагично. Зато египтяне каждую ночь убивали часовых и поджигали город. Надежда на пополнение, которое должен был привести брат короля граф де Пуатье, оказалась тщетной. Нет, корабли с новыми крестоносцами прибыли, но налетевшая буря разметала их, и множество рыцарей утонуло в море, не успев сойти на берег[165].

Поняв, что промедление окончательно разложит армию, король по совету брата и некоторых видных военачальников решил направить свое воинство на Вавилон, и 28 ноября 1249 г. выступил из своего лагеря. А буквально за несколько дней до этого скончался султан аль-Салих Айюбид, и новым правителем Египта стал его сын Туран-шах. Но пока тот не прибыл из Месопотамии, войсками командовал мамелюк Бейбарс и Факр-ад-Дин. Пока крестоносцы строили дамбу через Нил, чтобы двигаться дальше, стычки между ними и сарацинами не прекращались ни на один день.

В открытых противостояниях успех, как правило, сопутствовал крестоносцам, впереди которых двигались отряды опытных тамплиеров. Но и египтяне действовали чрезвычайно успешно. Более того — они соорудили метательные орудия и снарядами с «греческим огнем» доставляли крестоносцам массу неприятностей. Каждый раз, когда начинался обстрел крестоносного лагеря из турецких орудий, король Людовик Святой поднимался из постели и молил Бога, чтобы Господь сохранил его людей от смерти[166].

21 декабря 1249 г. армия короля добралась до речки Бахр ас-Сагир, являвшейся притоком Нила, и разбила лагерь именно в том месте, где в 1221 г. останавливались крестоносцы под руководством кардинала Пелагия. Армия египтян под командованием Факр-ад-Дина расположилась на противоположном берегу, в 3 км от города аль-Мансуры. Шесть недель противники стояли друг напротив друга, но в феврале какой-то бедуин предал своих товарищей и за большое вознаграждение показал пилигримам брод на другой берег. Эта операция, состоявшаяся 8 февраля 1250 г., стоила им многих жертв: авангард крестоносцев подвергся яростной атаке турок. Очень скоро погибли граф д’Артуа, Рауль де Куси, Уильям, граф Солсбери и более 280 рыцарей-тамплиеров. Еще несколько сотен воинов получили тяжелые ранения. Правда, и сарацины несли тяжелые потери. А в самом начале сражения погиб Факр-ад-Дин: он столкнулся с двумя рыцарями-тамплиерами, и те зарубили его[167].

Войска христиан переправлялись на другой берег и тут же вступали в бой. Но турки сумели прорвать их центр и вклиниться между двумя частями крестоносного воинства. В скором времени в бой вступил уже сам король Людовик Святой со своими рыцарями. Наконец, сражение, длившееся весь день, завершилось. Город взять пилигримам не удалось, и они отошли в свой лагерь[168].

Но едва наступила ночь, как сарацины внезапно напали на них. Первыми атакам подверглись воины графа Анжуйского, брата короля, к которому тот поспешил на помощь. Затем сражение закипело по всему фронту. К утру египтяне отступили, а крестоносцы праздновали победу, потеряв, правда, вновь множество прекрасных воинов и военачальников. Через 9 дней на поверхность воды стали всплывать трупы убитых при переправе рыцарей и мусульман. Их было такое множество, что король, опасаясь эпидемии, нанял сотню бродяг, которые за деньги взялись захоронить покойников.

В пятницу, 11 февраля 1249 г., мамелюки снова нанесли смелый и неожиданный удар по лагерю крестоносцев. Эти бесстрашные воины, набираемые из числа белых мальчиков-рабов покоренных народов (прообраз будущих янычар), наступали настолько дерзко и мощно, что многие пилигримы впоследствии говорили, будто никогда ранее не видели такой смелой атаки. Многие латиняне погибли в этом бою, включая Великого магистра тамплиеров. Однако и сарацины потеряли до 4 тысяч воинов убитыми[169].

А затем в