соперничество королев Лета и Осени вспыхнуло с новой силой, а о Калэх позабыли на долгие годы. Но в тот день, когда на свет появились близнецы — сыновья Финварры, — она явилась ко двору, чтобы взглянуть на них, и осталась очень довольна увиденным:

— Воистину, благословен этот час! Ибо вижу я отметины, о которых говорила Прародительница. Помяните моё слово: оба этих мальчика станут королями.

И задумчиво добавила, глядя на того близнеца, у которого были белоснежные волосы и кожа:

— А этот как будто бы мой…

— Дитя — не зверь и не птица, он не будет посвящен тебе, — возразил Финварра, но Калэх лишь рассмеялась в ответ.

— Наши нити уже сплелись. Посмотрим теперь, какой узор из них сложится.

И тогда Финварра изгнал зиму из своих земель. Он запретил даже упоминать имя Калэх в своем королевстве. Но судьба распорядилась иначе: подросший принц нашёл портрет королевы Зимы и влюбился в неё без памяти. Финварра, поняв, что сын его может умереть от тоски, скрепя сердце, разрешил ему отправиться на поиски возлюбленной — на дальние северные острова, в самое сердце густых туманов. Вместе с юным принцем Каллаханом в плавание отправился его кузен Шон, а брат-близнец Браннан остался с отцом, чтобы на случай, если Каллахан не вернётся, у короля Финварры остался хотя бы один наследник.

Долгим и трудным было их путешествие, но вот, пройдя все испытания, они прибыли на зачарованный снежный остров. Калэх сама встретила их на пороге своего замка.

— Я знала, что ты придёшь, — сказала она Каллахану. — Так уж соткалось.

— Выходит, мы и впрямь предназначены друг другу? — обрадовался принц.

— И да, и нет. Ты всё сам поймёшь, если поживёшь немного тут, со мной, и задашь свои вопросы. Но знай: я буду отвечать лишь на один вопрос в день.

Каллахан с радостью принял её приглашение.

— Говорят, ты убила моего деда, будучи в сговоре с Медб, — спросил он в первый день. — Зачем?

— Нетрудно сказать, — усмехнулась Калэх. — Его правление сеяло хаос в эльфийских землях. Очень скоро стало бы не два королевства, а четыре. Потом восемь. Двенадцать… И эльфы больше никогда не смогли бы верить собратьям. Кто-то считает, что я совершила зло, но на самом деле я поступила верно.

— А для чего ты освободила Бэлеара? — спросил Каллахан на заре второго дня. — Разве он не враг тебе и всем нам?

— Именно поэтому и освободила, — Калэх тряхнула тяжёлыми косами, чёрными, как сама ночь. — Эльфам нужен неприятель, иначе они пожрут самих себя, опьянённые радостью битв.

— Почему тогда фоморы не нападают? — спросил принц на третий день. — Неужели они ещё не накопили сил за столько лет?

Королева Зимы вздохнула:

— Ты так и не понял? Я сдерживаю их. Но когда-нибудь моих сил не хватит. И тогда ты отправишь их далеко-далеко отсюда на многие годы. Я научу как.

— Почему же ты не сделаешь этого сама? — на четвёртый день пребывания в снежном замке у Калллахана уже зуб на зуб не попадал от холода. — Ведь ты сильнее меня, я это чувствую.

— У каждого своя сила. И своё предназначение. Не замёрз ещё?

Каллахан помотал головой.

— Будь осторожен, мой дорогой принц, — предупредила Калэх. — Холод коварен и может убить даже эльфов. Стоит ли любопытство жизни?

— Ты станешь моей женой? — спросил принц на пятый день, зная, что этот вопрос, возможно, последний: больше ни он, ни Шон такого холода не выдержат.

Лицо Калэх тотчас же потемнело.

— Я могла бы сказать «да», мой дорогой принц. Ведь ты по душе мне. Твоя летняя сила ещё не вошла в полную мощь, но я чувствую, что наш союз мог бы пойти на пользу обоим, и наша чародейская сила возросла бы взаимно. Но нити судьбы всегда плетутся не останавливаясь. Даже я не могу сказать, чем завершится полотно. Хочешь заглянуть в будущее? Имей в виду: картины могут быть туманными.

Каллахан кивнул, и Калэх села за прялку. Напевая, она сучила тугую нить. Он знал эту песню, принялся подпевать — и вдруг поперхнулся воздухом.

Ворох поворотов судьбы, ворох возможностей — все они были как на ладони. Рассудок едва справлялся, сознание уплывало… но было ясно одно: счастье с Калэх сулило гибель эльфийским королевствам, когда как разлука обернулась бы процветанием. От досады Каллахан вскрикнул, и видение исчезло.

— Спроси меня снова, — сказала Калэх. — Но знай: если ты снова предложишь мне выйти за тебя, я отвечу «да». И будь что будет.

— Нет, — покачал головой Каллахан. — Хоть я и люблю тебя всем сердцем, но я — будущий король. А кто-то говорит, что я уже сейчас король Лета, хоть я пока и не знаю, что это значит. Мы не должны так поступать.

— Значит, ты настоящий король, — согласилась Калэх, но её тёмные глаза наполнились печалью. — Что ж, будь по-твоему. Тогда того вопроса, считай, что не было. Задавай другой.

Каллахан взял её руки в свои.

— Я видел, как ты пряла и ткала, и понял, что порой ты сама можешь вплетать в ткань судьбы то, что захочешь. А сумеешь ли удалить то, что уже было выткано? Сделать так, чтобы я забыл тебя и то, что мы вообще встречались?

Повинуясь порыву, королева Зимы поцеловала его в губы.

— Я никогда не пробовала. Но попробую прямо сейчас. Затку твою память. Ты забудешь моё имя и лицо и не вспомнишь до поры, пока мы снова не встретимся. И тут уж не обессудь: всё тотчас же вернётся: и воспоминания, и любовь… А теперь закрой глаза и спи.

Прялка мерно постукивала, когда Калэх ловко подменяла одни нити другими, и Каллахан погрузился в сон. А очнулся уже на корабле, плывущем домой. Конечно же, он расспрашивал, что произошло. И Шон рассказывал ему, но его слова вылетали у Каллахана из головы, будто бы их выдувал ветер. В конце концов